АНТУАН. Везет же этому Бруно – деньги так и сыплются.

ДОРИАН. Да. Сначала покойник, а теперь каторжник.

АНТУАН. Но для вас лучше не придумаешь. Вместо отравителя сделались великим целителем.

(Входит БЕРГЕНС в ветхой одежде молочника.)

БЕРГЕНС (весело). Господа, как поживает наш покойничек? Не жалуется ли на подушку из стружек?

АНТУАН. Угомонился. Кажется спит.

БЕРГЕНС. А я принес новое завещание. Уж его этот мерзавец не порвет – заверено у нотариуса.

ДОРИАН. У Эдварда?

БЕРГЕНС. Можно подумать, в городе только один продажный нотариус.

АНТУАН. И кому достается ваше состояние?

БЕРГЕНС. Молочнику Бруно. Все до последней копейки.

ДОРИАН. А ваши долги?

БЕРГЕНС. О-о-о, долги – это мелочь! Я в любую минуту мог бы их погасить, но считаю это неразумным. Никогда не давай в долг, а если взял, то никогда не возвращай! Первая заповедь всякого порядочного бизнесмена.

ДОРИАН. А долговая тюрьма?..

БЕРГЕНС. …На покойников не распространяется.

ДОРИАН. Но когда-то вы оживете?