И все тщетно.

– Профессор! Ради бога, взгляните на это!

Мамонта кусок, что ли, откопали? Или трилобита какого-нибудь?

Готлиб откинул полог палатки, прошаркал мимо охраны за частокол – мало ли в тайге зверья – и остановился у входа в шахту. Вокруг толпились рабочие, геологи, стоял с двустволкой наперевес сторож. Люди испуганно перешептывались, тыча пальцами…

Что же там такое?! Готлиб протиснулся внутрь круга.

В середине лежала, подергивая огромными кожистыми крыльями, омерзительная тварь. Из размозженной плоской башки натекла лужа черной крови. Взгляд зеленых глаз с узкими горизонтальными зрачками был неподвижен. Но веки опускались и поднимались еще время от времени, а ребра вздымались в редких тяжелых вздохах.

– Никита подстрелил, – сообщил Готлибу ассистент, кивая на алкоголика-сторожа.

– Я сначала думал – белочка, – икнул Никита, зачем-то вытирая руки о грязный тельник. – То есть – все, белочка.

Профессор подошел к твари поближе и ткнул ее резиновым наконечником своей палки.

– Откуда оно взялось? – спросил он.

– Из шахты, – отозвался кто-то из рабочих.

– И как же, интересно, оно попало в шахту? – обернулся на голос Готлиб.

– Оно там… было, – шепотом ответил рабочий. – Мы его освободили.

– Исключено, – отрезал профессор. – На глубине в три километра? Это антинаучно!

Внезапно бестия вздрогнула и подняла голову. Горизонтальные, словно у козы, зрачки, совершенно неуместные на отвратительной харе, нацелились на Готлиба. Пасть, на акулий манер усеянная острыми клыками, раскрылась…

И тварь загоготала.

Чудовищный, невозможный звук: смесь хохота и басовитого, слишком низкого для человеческого горла бараньего блеяния.

Отсмеявшись, она запрокинула голову и подохла. А еще через несколько минут, когда солнце окончательно вышло уже из-за сопки, под его прямыми лучами туша вдруг задымилась и сгинула.

– Антинаучно, – глядя на бурую лужицу сквозь запотевшие очки, повторил Готлиб.

* * *