Материал, с которым он имел дело, был записан на интерпретори V, универсальной межвидовой системе записи, насчитывающей около двух миллиардов лет и созданной вопулдами на основании более ранних насельнических элементов. Он загрузил себе полный комплект программ перевода.

Ему пришлось остановиться и бросить взгляд поверх облаков. Нахлынула странная смесь эмоций.

Возможно, именно за этим его и послали, вот она — цель его поисков. Точнее, их поисков — он не должен забывать о полковнике Хазеренс. Вполне вероятно, что именно это он и искал все последние месяцы. И тем не менее, если Меркатория или по крайней мере юлюбисская ее часть надеялась спастись с помощью этого, такие надежды были тщетными. Он вернулся слишком поздно — вторжение уже произошло. Все кончено.

Но он, кажется, столько всего забыл! Что же с ним сделали воэны? Айсул был сильно ранен, но если не считать воздействия его целительной комы, то в умственном плане он казался (и сам утверждал, что был) абсолютно здоровым. Кверсер-и-Джанат, казалось, вообще не пострадали. Может, им просто повезло, а может, это было как-то связано с их истиннодвойничеством — этого Фассин не знал.

Но оставалось еще вот это — дешифровка, которая могла привести к чему-то важному. Пусть вторжение уже состоялось, но контратака была еще впереди, и в любом случае он мог сам оценивать происходящее. Он по-прежнему предпочел бы поделиться добытыми сведениями с запредельцами, если только в этом уравнении есть полезная информация.

Что-то сверкнуло в космическом пространстве на западе — далеко за вершинами облаков. Может быть, корабль.

Фассин вернулся к своему уравнению и набору программ-переводчиков. Он попытался применить одно к другому. В виртуальном пространстве, проецируемом искалеченным биоразумом газолета на его собственный, картинка разделилась, и рядом с оригиналом появилась копия уравнения. Фассин смотрел, как в копии меняются местами и модифицируются символы, обретая стандартную насельническую форму записи. Символы там и там мигали и высвечивались, окрашивались в различные цвета, казалось, увеличивались, а потом вновь становились в ряд среди остальных знаков, по мере того как близился ответ.

Это и в самом деле было уравнение. Благодаря чьим-то словам Фассину смутно казалось, что искомое будет частотой и сигналом или чем-то подобным, но на самом деле, мол, это не так. А если и так, то истинную природу искомого скрыли — и очень странным образом.

По обе стороны разделенной картинки вспыхнули и замигали несколько последних частей. А в конце, неторопливо мерцая, появился ответ.