Светлый фон

 

«Или сделает», – вмешался внутренний голос, понимая, что не могла отвернуться, не могла избежать пристального взгляда, который пронзал насквозь, пытаясь вытащить наружу душу.

Мы молчали, лишь глядя друг на друга и это безмолвие угнетало, давило и корежило нас, выражаясь лишь эмоциями в глазах. Мне не нравился его взор. Он яростно метался по лицу, а зрачки сузились от злости, превратившись в узкую щель.

 

Наконец парень нарушил тишину, внезапно склонившись надо мной.

 

– Ну что, попробуем?

И в следующий миг коснулся губ, сминая и втягивая их внутрь. Я попыталась отстраниться, уперевшись в плечи руками и не давая проникнуть дальше. Но Данила сжал зубами нижнюю, вырывая болезненный вздох. И сразу шершавый язык змеёй скользнул внутрь, кончиком пройдясь по небу. Он то обивал мой, как плющ здание, то срывался и начинал ласкать края рта, которые вздрагивали от каждого прикосновения.

 

Сначала я сопротивлялась натиску. Смущение и испуг поглотили сердце, но потом страсть, исходящая от него, смела все на своём пути, превратив меня в послушную овечку. Я не могла бежать, не могла кричать. Все, что сделала, это приняла неистовый поцелуй.

 

– Данила, я принёс вещи, – дверь скрипнула и медленно отворилась.

 

«Костя?!» – мне казалось, что сердце замерло. На пороге, держа одежду стоял тот, кого видела в мечтах, кто занимал мои мысли, а я в это время…

Нет, я не могла остановиться. Прикосновения Данилы будили гнев и желание, заставляя терять бдительность. Ураган чувств разрушил сопротивление, и стальные объятья стали клеткой, превратив меня в маленькую птичку.

 

При виде нас рука разжалась, и вещи упали на пол. Звон пряжки, ударившейся о плитку, разрезал гнетущую тишину, повисшую в ванне.

 

Мы смотрели друг на друга, не зная, что сказать, и пытаясь успокоить дыхание. Понимая, что желание, которое витало в воздухе, чувствует даже Костя.

«Ну почему всегда в влипаю в неприятности?», – голова раскалывалась от мыслей и переживаний. Я так хотела провалиться сквозь землю, но вместо этого, вместо долбаных извинений, которые могла бы вымолвить, лишь смотрела на него.