– И речи быть не может, – решительно возразила Хелена. – Слишком рискованно. Поверь дочери медика. Другие уже пробовали и родили замечательных деток. Либо моешь слишком мало, тогда что-то может остаться, либо моешь слишком сильно – ты же видел, что будет потом!

– На этот раз я возьму что-нибудь другое, а не одеревенелую морковь.

– Она не была одеревенелой. Она была круглой и гладкой. А «фроммс» все равно порвался.

Артур снова вздохнул.

– Они, вероятно, специально так делают, чтобы каждый раз нужен был новый.

– Вероятно.

Странно было лежать здесь с Артуром и знать, что она договорилась о встрече с Лудольфом. Хелена ничего не рассказала Артуру – да и зачем, в конце концов, это ведь всего лишь безобидная прогулка в парке на реке Ильм, в воскресный день, когда, наверное, половина Веймара там соберется.

Тем не менее это что-то большее, и тот факт, что ожидаемое окончание ее половых отношений с Артуром совпадало с этим свиданием, казался ей чем-то большим, чем просто совпадением: как будто Лудольф уже приобрел права на нее, и только потому, что сумел превратить ее родителей в своих союзников. Он как бы заставил их пообещать ему свою дочь, и ее собственное одобрение этой договоренности всего лишь формальность, всего лишь вопрос времени. Здесь действовали архаические силы, пробуждались традиции германских первобытных времен, времен – когда женщины были только добычей и имуществом – если вообще все, что об этом рассказывали, правда.

Всё это пронеслось у нее в голове, и тут вдруг у нее возник мощный порыв, наполовину гнев, наполовину паника: безусловное желание хотя бы еще раз сделать то, что она хотела. Хотя бы еще раз дать волю своему желанию, подчиниться чистой похоти без всякой заботы о вчерашнем или завтрашнем дне.

Это произошло само собой, она повернулась к Артуру и позволила своему телу делать то, что ему хотелось. А ее телу хотелось скользить по телу Артура, целовать его, обхватить его сотней рук и почувствовать, как пробуждается его мужское начало.

– Когда-нибудь мы все-таки должны его использовать, – горячо прошептала она ему на ухо. – И кто знает, что будет завтра…

Артур не возражал. И она замлела под ним, позабыв о достоинстве и сдержанности, отдалась ему, словно на самом деле не будет никакого завтра, о котором шептала.

43

43

Неделя закончилась тем, что Адамек позвал его на совещание в пятницу после обеда, и, к удивлению Леттке, Боденкамп тоже была приглашена. Только они двое и начальник – что еще за новая мода?

Но Леттке, конечно, не подал виду.

По крайней мере, никто не курил.