— А нельзя было как-то предупредить нас по поводу ритуального кинжала, а? — хмуро произнес Фьюри, которого Сиринити сейчас с силой удерживала на месте. — Ты чего такой резкий? Я сейчас был в шаге от того, чтобы в ужасе не всадить какой-нибудь кинжал в тебя!..

— Нельзя было предупреждать, — покачал головой Ильфорте. — Видишь вот эту руну?

Он указал на самую большую руну, ровно в центр которой и был воткнут кинжал.

Фьюри наклонился ближе, рассматривая рисунок. И чем дольше рассматривал, тем больше хмурился. А потом от души выругался.

— Именно, — усмехнулся Ильфорте и повернулся к очень бледной и ничего не понимающей мне. — Прости, что напугал тебя, Белла, но эта руна на тебе стоит не просто так. Она из числа таких мощных блоков, что если бы я предупредил тебя, что именно сейчас собираюсь делать, то твои мысли об этом, твоя концентрация мгновенно активизировали бы эту руну. Это очень опасная руна, Белла. Она направлена на самоуничтожение человека, если человек собрался снимать с себя блоки. Эта руна выжигает изнутри, как бы убирая свидетеля, понимаешь? Очень жестокая руна. Бить в нее надо точечно, зная, куда бьешь, чтобы сразу вывести руну из строя. Я сталкивался с такими блоками в работе, приходилось уже снимать, так что знаком с механизмом. И, увы, на практике знаком с тем, что нельзя человеку сообщать о том, что с ним сейчас будет происходить. Любая ошибка даже на сантиметр или твоя готовность к разблокировке мгновенно активизировала бы руну и запустила процесс самоуничтожения. При таком раскладе ты бы умерла в течение секунд пяти-десяти, не больше. Я не мог этого допустить. Поэтому пришлось действовать резко и быстро, после того как я нащупал на тебе магический отпечаток этой руны. К сожалению, это единственный способ снять ее. Но ты не волнуйся, больно тебе от моих манипуляций не будет.

У меня уже не просто дрожали руки — меня уже всю трясло. Говорить я не могла, горло будто бы сдавило от сильного стресса. Я лишь молча наблюдала, как Ильфорте водил кинжалом по моей руке, четко повторяя контур злополучной руны. Руна от этого сначала побледнела, а потом и вовсе исчезла, и Ильфорте перешел к следующей руне, вновь и вновь погружая в меня полупрозрачное лезвие и потихоньку выводя следующие руны.

— Слишком серьезная пакость — эти руны, — приговаривал Ильфорте. — Знаешь, я бы с удовольствием собственноручно вырезал какое-нибудь неприличное слово на лбу тех, кто с тобой это сделал…

Боли я при "вырезании" рун призрачным кинжалом совсем не испытывала, но выглядело всё это жутко, и я в конце концов отвела взгляд в сторону, не в силах больше смотреть на это диковатое зрелище.