— У меня их нет, — Рэду приготовился к смерти, понимая, насколько шаткое положение у Семена. Оставлять в живых всю его команду этот ублюдок не станет, даже если он скажет, где хранятся ценные акции с договором о их передаче с подписью самого Подшивалова. — Скажи своим людям, чтобы перестали громить дом. Бумаги в надежном месте. Я покажу, где. Но лишь с гарантией жизни мне и моим людям.

— Ни слова больше, господин Флоринэ, — голос с нотками приказа раздался со стороны входной двери в гостиную. Тяжелая ментальная волна пронеслась по комнате, заставив всех находящихся здесь людей замереть, ощутив невидимую тяжесть на плечах, давящую в пол. — Ни слова больше, или вы поплатитесь своей жизнью ни за грош.

— Какого черта? — Семен, словно попав в тягучий кисель, медленно развернулся на табурете и увидел молодого человека в небрежно расстегнутом пальто из дорогущей ткани, светловолосого, с хорошо очерченными скулами на ухоженном лице. — Ты кто такой?

И тут же осекся, увидев на правой руке весьма примечательные кольца с драгоценными камнями, а на левой — массивную печатку с каким-то гербом. В геральдике Подшивалов разбирался весьма посредственно, да и не нужна она ему в глуши, отстоящей от яркого Петербурга на десятки тысяч верст. Все гербы дворянских родов, проживающих в Хабаровске, Благовещенске, Чите он знал, и считал, что этого достаточно. Герб, похожий на коловорот с блестящим рубином посредине Семену был незнаком.

А еще его озадачили двое невероятно огромных мужчин, стоящих по обеим сторонам от парня, в таких же дорогих одеждах, но почему-то не вписывающихся в образ высокородных аристо. Скорее, они были личными телохранителями молодого незнакомца. И рожи у них какие-то пугающие, соответствующие: надменно-спокойные, безучастные ко всему происходящему, что могло ввести в заблуждение. Но, ладно бы это! Цвет этих лиц был какой-то невероятный, жуткий! Особенно у того, слева: льдисто-фиолетовый, мертвящий… У Семена в душе зародился мерзкий комок страха, ползущий к сердцу и даже в ноги. Не зря говорят, куда душа уходит, ой, не зря!

Из дальней комнаты появились Мирза с Ферзем, и не сговариваясь, выхватили оружие. Семен даже не успел крикнуть им, чтобы не вздумали стрелять. Во рту язык связало морским узлом. Дальнейшее происходило как во сне.

Сухо, с металлическими тонами, закашляли выстрелы. Телохранители незнакомца, не сговариваясь, загородили его своими массивными тушами и приняли на себя все пули. В гостиной резко запахло порохом. Казалось — все. Сейчас эти шкафы с грохотом упадут на пол, истекая кровью. А вместо этого, один из них даже хохотнул, как будто происходящее для него — развлечение, с которым он сталкивается каждый день. Потом невероятно быстро оказался рядом со стрелявшими. Левая рука обхватила шею Ферзя и приподняла девяностокилограммового мужика над полом, сжала ее с хрустом и отбросила тело далеко в сторону. Одновременно с этим вторая рука сжала кисть заоравшего от боли Мирзы, и давила до тех пор, пока не сплющила ее подобно металлической заготовке под гидравлическим прессом. Мирза от болевого шока потерял сознание и осел на пол, словно из него выдернули позвоночник. Может, ему повезло больше, чем мертвому изломанному Ферзю. Пусть без руки, но жив останется…