Они облачаются в золотые доспехи.

По их плечам растекаются золотые эполеты.

Головы – увенчаны коронами.

Грудь покрыта золотым пергаментом, на котором начертанные глаза, ястребы, крокодилы с разверстыми пастями корежатся, исторгают вопли, подмигивают, сгорают.

Топка изнутри выстлана мертвецами, полыхающими, словно костры, но стоящими прямо, подобно золотым изваяниям.

– Что там? Что? – вскрикивает машинист, орудующий рычагами управления.

– Посмотри! – вскрикивает ошеломленный кочегар.

Но как только машинист подходит, чтобы взглянуть, поезд делает поворот.

Его отбрасывает в сторону.

Дверца топки захлопывается.

Он ничего не видит.

В ночи в поезде на мгновение воцаряется тишина.

Но затем шумы возвращаются.

Под окнами раздается долгий шелест, словно разворачивается струящийся папирусный свиток.

Пассажиры тут и там просыпаются и видят, как под каждым окном полощутся искрящиеся флаги.

Египтянин всматривается в свое окно по одному борту поезда, археолог – по другому.

Во тьме кажется, будто вровень с поездом скачут незримые кони и колесницы.

Колеса поезда горят золотом.

Большие тяги-шатуны локомотива сияют, как жар.

Весь корпус паровоза переливается, как на солнце.