Поезд останавливается посреди пустоты.

Пассажиры сходят с поезда на завывающем ветру пустыни.

Археолог на последнее мгновение остается на полу локомотива.

Археолог срывает с себя пиджак, рубашку, наручные часы, кольца, бумажник, паспорт и, наконец, фотографии родных людей и бросает в огонь.

– Все, что у меня есть, отдаю во искупление. Примите и простите.

Огонь тяжело дышит и бормочет.

Огонь вздыхает и урчит, когда в печь летят семейные фотокарточки.

Археолог отступает и сходит с поезда.

Покинувшие поезд пассажиры стоят посреди пустыни.

А поезд трогается сам по себе, оставляя их в ночи в полном одиночестве.

И в каждом окне уходящего поезда стоят египетские мертвецы. В каждом окне на мгновение видны иссохшие бурые мумии.

Пассажиры глазеют на то, как:

В следующий миг в каждом окне мелькают цари и царицы, принцы и принцессы в золотых коронах и одеяниях, испещренных знаками и символами.

И вот поезд исчезает из виду.

Дует ночной ветер.

Пассажиры провожают поезд взглядами, а затем изумляются, когда у них за спиной возникает верблюд с восседающим на нем арабом.

Они обмениваются взглядами.

– Далеко ли до ближайшей деревни?

– За холмом, господин, за холмом, – показывает погонщик верблюда.

Из-за холмов виднеется зарево.