…Ребёнок ничем не провинился. Он не должен страдать из-за такой матери, поэтому пусть живёт.

Но если я хочу, чтобы он жил, то должна жить и Фелия.

Также, если я хочу, чтобы жила эта лживая женщина, то должен выжить и её отец… Хм, пару душ всё же придётся оставить.

Ладно, не критично.

Когда я принял решение, Гулин был в паре метров. Лучше всего убрать его отсюда и избавить от желания приходить снова.

Я аккуратно взял его за шею, чтобы не сломать ненароком, и по телу прошла волна удовлетворения.

Это чувство было чужим.

(Хозяйка довольна!)

Я обернулся, держа Гулина в воздухе. Рудина и правда лучилась довольствием и с трепетом наблюдала за мной. Я чувствовал её радость и гордость за меня.

Здорово.

Не хочу заставлять её ждать. Нужно поскорее разобраться с ними.

Пока я смотрел на Рудину, Гулин пытался разжать мою руку и кричал: сначала о Фелии, затем проклятья. Когда я повернулся, он занёс меч и направил его на мою шею. Его удар всё равно не причинил бы мне вреда, но давать ему возможность я не собирался. Я размахнулся его телом и запустил в сторону Фелии. Пусть уходят втроём.

***

Гулин пролетел и приземлился рядом со своей дочерью.

– Папа! – Фелия кинулась к нему, чтобы помочь.

– …

Не обращая на дочь внимания, Гулин уставился на бойню: Дюшер двигался слишком быстро, чтобы его можно было заметить взглядом и каждое мгновение кто-то из парней лишался головы. Фелия тоже смотрела на это с ужасом.

– Это же Дюшер? Почему он это делает? – спрашивала она, но у отца были другие мысли. Он думал, что Дюшер окончательно сошёл с ума.