Однако обошлось, ознакомившись с обстоятельствами гибели командира взвода, Виктор Иванович, не мудрствуя лукаво, назначил на вакантную должность Луку Лукича с присвоением ему звания прапорщик, а еще через пару месяцев, Суржиков получил лейтенанта, а к нему свой первый офицерский орден «Честь и Мужество» третьей степени. Вообще-то всё наоборот, сначала он был представлен к высокой офицерской награде, ибо не положено награждать солдатской медалью командира столь высокого уровня. Пришлось в срочном порядке повышать прапора до лейтенанта. Вот такие армейские заморочки. Теперь Лука Лукич у нас Ваше Благородие и никак иначе, к тому же, согласно статуту ордена, он удостоен личным дворянством, а если заработает полный бант, станет потомственным. На войне не только убивают, здесь карьерный рост просто ураганный, не даром многие молодые офицеры буквально рвутся на фронт. Не у всех, правда, потом грудь в крестах, скорее голова в кустах, но данное обстоятельство мало кого останавливало.

Более не стану никого утомлять разными второстепенными деталями армейской действительности. После бурной встречи со своими бывшими подчиненными, поступившими вновь в мое временное подчинение (Ну ни хрена ж себе загиб!), меня и троих моих сопровождающих хорошенько пропарили в баньке эвкалиптовыми с добавкой веток благородного лавра вениками, накормили гречневой кашей с тушеным мясом дикого кабана, напоили вкусным квасом и уложили спать в отдельной палатке.

С утра следующего дня началась боевая подготовка взвода. Я вместе с ребятами, высунув язык, ползал в «лешаке-мохнатке» по горным кручам и лесным чащобам. Благо все необходимое оборудование, а также оружие не забыл прихватить из Владимира. Вместе с нами ползал на брюхе и осваивал тонкости маскировки Мустафа. Все необходимое горцу выдали из запасников взвода. Также славно постреляли, я убедился, что в этом плане за время моего отсутствия парни квалификацию не подрастеряли.

Флотские Сысоев и Дружинин были освобождены от утомительной беготни. Однако лентяя старлеи не праздновали, усевшись в расположении взвода на раскладных стульчиках за походным столом, тоже раскладным, они перелистывали извлеченные из своих баулов талмуды, при этом общались между собой на какой-то тарабарщине. Мои диверсанты даже переняли кое-что из их сленга. Во время тренировки один боец выдал другому весьма эмоциональное: «Тангусом тебя в гипотенузу, чтоб косинус набекрень!» Что именно он имел ввиду, по большому счету, всем было понятно и без объяснений, ибо перед этим отчитываемый устроил небольшой камнепад, под который едва не угодил товарищ, столь замысловато матерящийся.