— Господин Романо, Вас вызывает директор Коллбейн, — проговорил молодой человек, вышедший из-за стойки, а к самому Романо подошли два каренианских охранника.

— Я бы и сам прошел, — проговорил спокойно Романо.

— Это для Вашей же безопасности, господин Романо, — произнес хриплый голос одного из них, а сам директор пошел вперед, на левом плече белой рубашки проступало маленькое кровавое пятно, равно как и в верхней части левого бедра. — Вы не истечете кровью, господин Романо?

— Не истеку. Как на собаке заживет, — спокойно произнес человек, после чего двинулся дальше к лифту, зашел в лифт вместе с двумя этими лбами.

В следующий момент ему прилетело под дых, далее удар в висок. Человек падает на землю, а его начинают пинать. Слышится громкий хрип, а охранники не прекращают бить его под спокойную мелодичную музыку, в этот момент кровь из ран начинает течь сильнее, а рубашка становится алой. Немного размявшись, они поднимают на ноги директора, который пытается отдышаться и сплевывает вниз какой-то из коренных зубов.

— Это вам сказал сделать Сигизмунд? — отдышавшись, спросил Романо, чья рубашка окрасилась кровью.

— Нет. Это наша личная инициатива. Вы повели себя неправильно, а значит должны быть наказаны, — произнес уже второй.

— Как мне кажется, меня достаточно накажут на Корпоративном Суде… А вот вы за это ответите, — произнес директор, утирая кровь с губ.

— Если Вы после этого суда будете живы — пожалуйста, правда, мы Вам не подчиняемся, — проговорил все тот же спокойный голос.

Это были практически не люди. Их дисциплина проникала даже в их речь, они были словно роботы, правда, некая часть эмоций в них все же оставалась, и вот только что их дисциплина дала слабину и эти два здоровых бугая, под два метра ростом каждый, избивали раненого человека чуть ниже метра семидесяти пяти.

Романо сгорбился, ему было больно. Все внутри, после ударов этих скотов, буквально ныло, от кишков до легких и сердца, болела и челюсть, по которой один из однотипных амбалов нанес удар, чем и выбил зуб. Повезло, хотя бы челюсть не свернул. Лифт ехал медленно, под спокойную музыку, а рядом с этими снаряженными в бронежилеты мужиками находиться совершенно не хотелось. Сейчас хотелось выпить горячего чаю, поесть, наконец, что-нибудь и дать Кире знать о том, что ты жив. Романо, кажется, не ел целый день, только пил, а струйка крови начала течь вниз по плечу. Состояние ухудшалось, но он терпел. Не начать же ныть перед этими ублюдками…

— А вот скажите… Вы это типа из солидарности с Аресом?

— Отчасти, но более всего из солидарности с решениями самой КаренииИндастриз. Мы ценим то, что Вы, господин Романо, не убили тех, кто решил Вам сдаться, однако это не делает Вас достойным человеком для самой корпорации. Вы — преступник не только по закону государства, но и по законам корпорации, а за это надо платить. Платить кровью, — в этот момент на его закрытом шлемом лице, кажется, появилась улыбка, по крайней мере, это было слышно по голосу.