Наконец компания наткнулась на некую постройку на обочине. Очевидно, что до войны это была заправочная станция. Сейчас сохранился лишь домик, а колонки пропали без следа, если не считать обрубок козырька, отходящий от крыши одноэтажного здания. Окна в нем заколотили сподручным хламом, а поверху написали красной краской: У нас пушки и умение ими пользоваться, но если вы просто хотите купить выпить, наш БАР открыт.

–(улыбнувшись серьезно) Лизи, тут написано бар? Задействовать все мощности на обнаружение и фиксацию самыми яркими цветами бутылку неоткрытого вискаря

–(сдержанно ответила) принято

–(кинула напарница) обойдешься

–(дружелюбно) эй! Мне в любом случае надо отдохнуть от пекла (указал на собеседницу) я то простой смертный, мне даже через кепку напекло (удивленно покосился, меняя курс ко входу) как ты с голой головой ходишь..

–(подняла руки продемонстрировав себя и раздраженно) вот так (нехотя последовала за Грином)

Эта дверь заскрипела так, как не может и сотня обычных, словно изнутри специально торчал гвоздь, который будет скрести о стальную раму предупреждая находящихся внутри, да насилуя слуховые аппараты всего живого в радиусе 20 метров. А, впрочем так и оказалось, местные жители не были знакомы с классическим колокольчиком, что есть во многих магазинах и салонах. Или же считали такой нежный выбор уделом слабаков. Скривившись от приветственной мелодии, под недовольное фырканье мутантки, Ричард вошел и придержал ей дверь.

Их встретил очередной элемент постапокалиптичного гостеприимства в виде двустволки в лицо от хмурого бармена. Сама комнатка была маленькой, где-то три на четыре, вдоль стен оставшиеся со светлых деньков стойки для напитков и чипсов, они пустовали и придавали ощущение заброшенности. Но позиция кассира немного преобразилась, туда добавились подносы, элементы кухонных принадлежностей по типу полотенец и чашечек. Позади, между полок с различными напитками, дверь в кладовую, где, возможно, спал хозяин и хранил припасы. А судя по гулу, там работал генератор, заставляющий светиться парочку запылившихся вусмерть плафонов под потолком, с которого листами бумаги свисала штукатурка. Справа в углу стояло кресло со вторым жителем этого убежища. Молодой человек с сухим и грубым лицом, да попортившейся кожей, он отдыхал не выпуская автомата. У него выделялся шрам, проходящий через бровь и еще один по щетине. Широкие плечи, мясистые ноги, разноцветные глаза, военная одежда и резкая манера двигаться. Второй человек, которой стоял за прилавком, был во многом противоположностью, его тело имело жидковатую консистенцию, выделяющийся таз, высокий рост, более возрастное лицо, но мягкие и покрытые грязью щеки. Длинные сальные волосы до плеч и домашняя клетчатая рубаха.