– На правду. – Малик выпрямил шею. Я потянулась к нему чутьем, но наткнулась на толстую стену, отгораживающую эмоции. – Так же, как она откроет глаза вам.

Кастил сделал шаг назад. Его неверие было таким же мощным, как и печаль.

– Это не может быть по-настоящему.

Он повернул голову к королеве и двинулся к ней, но я крепче сжала его руку, а несколько рыцарей вышли вперед. Но они меня не волновали, а волновала прислужница, которая не сводила глаз с Кастила.

– Что ты с ним сделала?

– Кастил.

Ее голос пробрался к нам как змея по траве.

Все его тело застыло, а ее красные губы изогнулись. Она протянула к нему руку.

Я отреагировала не раздумывая и схватила ее под руку. Шелковый рукав помялся в моей хватке.

– Вы больше никогда его и пальцем не тронете.

Прислужница шагнула вперед, но королева Илеана подняла руку, а ее мрачный взгляд скользнул ко мне.

– Пенеллаф. – Темные глаза окинули мое лицо, ненадолго задержавшись на шрамах. И я подумала… боги, я подумала, что ее черты смягчились и потеплели. – Мне незачем трогать твоего мужа. Это было бы в высшей степени неуважительно.

– Как будто вас заботит уважительность, – бросила я в ответ.

Она подняла брови и негромко рассмеялась.

– Йен, – окликнула она, и краем глаза я заметила, как мой брат застыл. – Ты не сказал мне, что наша дорогая Пенеллаф обрела не только дар речи, но и острый язычок.

Йен промолчал.

Королева Илеана потянула руку, но я удержала ее еще немного. Не знала, почему. Может, чтобы доказать, что я это могу, что во мне заострился не только язык. Я медленно отпустила, поднимая один палец за другим.

Она уставилась на меня, вскинув бровь. Затем наклонила ко мне голову, и до меня долетел аромат розы и ванили.

– Поппи, – мягко сказала она, удерживая мой взгляд.

Она стояла так близко, что мне показалось… ее глаза не такие темные, как обычно у Вознесшихся. Я разглядела зрачки. Я открыла чутье, но ничего от нее не почувствовала, что неудивительно.