Религия давала свои ответы на вопросы. Фантастика дает свои. Особенно фантастика научная (будем трактовать этот термин в широком смысле, а не как тексты о достижениях науки и о жизни ученых). В этом смысле любая масштабная НФ, если так можно выразиться, теологична. Ибо что такое НФ с точки зрения религиозного сознания? Богостроительство или богоискательство. Ибо будучи атеистами или, во всяком случае, агностиками, фантасты все-таки остаются людьми, а людям свойственно искать или строить Бога. И во многих НФ-текстах сквозит: «Если Бога нет, то его следовало бы придумать».

Если же говорить о фэнтези, то оно тоже эксплуатирует жажду чуда (в его эскапистском окрасе), однако находится гораздо ближе к традиционной сказке. Мировоззренческие основы фэнтези все же лежат в области язычества, мифологического, а не религиозного сознания, поэтому оставим фэнтези за рамками нашего эссе.

3

3

Итак, если основы фантастики — в христианстве, а сама она — суррогат религии, немедленно возникает соблазн сопоставить с этой точки зрения фантастику западную и нашу. Потому как западно- и восточнохристианская традиции и, соответственно, мировоззрение, которое неизбежно наследуются даже ярым атеистом, различаются весьма радикально. И посмотреть, как это отражается на различиях между западной, в особенности — англосаксонской, протестантской фантастикой и нашей, неизбежно несущей в себе осколки православного взгляда на мир. В таком анализе наиболее всего интересны произведения, которые условно можно было бы назвать апокалиптическими, эсхатологическими и утопическими.

Начнем с фантастики западной, как уже говорилось выше — преимущественно англосаксонской и протестантской. У протестантской этики есть ряд весьма странных для христианства моментов: Бог любит успешных, богатство и сила — мерило богоизбранности, а бедность и слабость — грех. Соответственно, умение торговать (включая ростовщичество, дотоле полагавшееся в христианстве страшным грехом), воевать и подчинять — благо. Все это нашло отражение на страницах американской фантастики в полной мере: везде — в Космосе, в прошлом и будущем, параллельных и перпендикулярных мирах — успешно торгуют, воюют и колонизируют, попутно решая проблемы туземцев. Зачастую тем же способом, что когда-то в Северной Америке.

Из протестантской этики следует и обожествление техники и технологии: для западного человека научно-технический прогресс — часть экзистенции, таинственное, хоть и рукотворное нечто, овладение которым дарует силу и земное могущество. Но отсюда же и парадоксальным образом возникает трагичность мировосприятия: бренность земного бытия оборачивается злом, успех и деньги на тот свет не заберешь. Причем, если конец света и Страшный суд в православной традиции — это событие радостное, возвещающее сотворение Новой Земли и Нового Неба, то для протестанта суд Божий — именно что страшный. А прогресс, да, ведет к порядку и всемогуществу… Но и, удивительное дело, приближает последние времена.