— Я взываю к вашим человеческим чувствам, Ваше Преосвященство, — настаивала Афикит. — Неужели ваше сердце так жестоко, что вы дадите ребенку умереть, не сделав всего посильного, чтобы попытаться спасти ее?

Кардинал с несколько секунд смотрел на неподвижное тело девочки. Прикрывавшая ее темно-серая куртка подчеркивала ее белокурые волосы и крайнюю бледность кожи. Она не пробудила в нем никакого сострадания. Его взгляд остановился на кольце, в котором камень цвета индиго почти почернел и растерял весь свой блеск.

— Мне очень жаль, дама моя, но в этой деревне нет лицензированного врача ЗКЗ Что касается туземных практик, смахивающих на колдовство, то они будут искоренены в ближайший час. Тело вашей дочери спасти невозможно. Может, пора позаботиться о ее душе? Крейц по доброте своей примет ее, если она предстанет перед ним избавившейся от своих недостатков. Однако, если судить по вашим нарядам…

— А каков будет приговор Крейца, когда предстанете перед Ним вы, Ваше Преосвященство? — сердито огрызнулась она.

— Ты смеешь поучать меня, ведьма? — взревел кардинал, забыв обо всяком контроле автопсихозащиты. — Ты должна быть мне благодарна: смерть твоей дочери будет легка по сравнению с твоей. Она не узнает мук медленного огненного креста…

При этих словах Сан-Франциско бросился на кардинала, стиснул руками его шею и принялся душить. Глаза прелата выпучились, а дыхание превратилось в хрип. Он открыл рот, пытаясь вдохнуть воздуха и призвать на помощь, но сумел лишь издать жалобный булькающий звук. Окаменевшие экзархи даже не подумали кликнуть на выручку полицейских, выставленных перед миссией.

Сан-Франциско почувствовал, как в его мозг вторгается ледяной поток. Он внезапно потерял контроль над своим телом: над пальцами, которые невольно ослабили хватку, над руками, безвольно упавшими по бокам. Мертвенно побледневший кардинал сгорбился, закашлялся, сплюнул, и с долгими сиплыми вздохами принялся восстанавливать дыхание. Он оттолкнул экзархов, которые вспомнили свои иерархические рефлексы и наконец решились прийти ему на подмогу. Сан-Франциско с энергией отчаяния пытался восстановить контроль над своими конечностями, но они не повиновались сигналам его мозга.

— Ваши усилия напрасны, — сказал великий инквизитор. — Мы временно стерли ваши мозговые двигательные центры.

Феникс бросилась к Сан-Франциско, обняла его и оттащила назад, словно защищая от зловещего колдовства скаита, капюшон которого приоткрывал уродливое зеленоватое лицо и ослепительно-желтые выпуклые глаза. Ходить Сан-Франциско все еще мог, хотя у него было странное чувство, словно под ногами его пропасть. В нем разлилась опустошенность, точь-в-точь как ледяной холод Цирка Плача.