Стефан предложил незаметно нанести на Пайпер, Эйса или Диону магическую метку, чтобы всегда знать, где они. Несмотря на то, что это было не обязательно, – хороший маг всегда почувствует нечто столь мощное, как магия сакри, – Марселин даже не использовала этот аргумент, сказав, что хочет заняться этим лично. Это означало, что они постоянно крутились неподалёку от Пайпер, поддерживали беседы с теми, кто обращался к ним, а Марселин ещё и постоянно брала новый бокал шампанского с подноса проносившегося мимо слуги – уступка для людей, которой девушка бессовестно пользовалась.

Опьянение ей не грозило, потому что это была та самая крепкая Марселин, которую помнил Стефан, и потому что шампанское было намного слабее того, что изготавливали феи, но он всё равно немного волновался. Марселин была постоянно рядом, но выглядела при этом так, словно всё в порядке. Ни намёка на ненависть или неприязнь, и даже магия молчала, оставив Стефана ни с чем. Ему это не нравилось.

На Марселин было относительно непышное изумрудное платье до щиколоток, с длинными свободными рукавами и расшитым мелкими драгоценными камнями воротом. Идеально прямые чёрные волосы падали ей на спину, чёрный лак сверкал на ногтях, а туфли блестели даже сильнее, чем цветастое платье эльфийки, которую они видели совсем недавно. После порванных на коленках джинсов, клетчатых рубашек, футболок с рок-группами и облупившимся лаком на ногтях Марселин походила на спустившуюся с неба богиню, и Стефан не постеснялся сказать ей об этом, как только увидел. Марселин тогда смерила его нечитаемым взглядом, словно пыталась незаметно отыскать подвох, но потом её губы тронула улыбка. Она ничего не сказала, но магия единственный раз за всё это время подсказала, что враждебности в девушки не было.

Находившийся рядом с ней Стефан не был преградой для других мужчин и женщин. Некоторые осыпали Марселин комплиментами, и она отвечала им дерзкой улыбкой, потому что знала, что она потрясающе выглядит. Но она отказала молодому парню, когда тот предложил уединиться, назвав его «маленьким мальчиком», и пропустила мимо ушей его слова о том, что «её волосы похожи на ночное небо с рассыпанными на нём звёздами». Стефан знал, что Марселин любила внимание, однако не мог не посочувствовать тем, кто не получал его в ответ. Не каждому так везло.

«И тебе – в том числе», – прошипел внутренний голос, и Стефан сразу же одёрнул себя. Каждый раз, когда Марселин удивляла его чем-то, от удачно завершённого эксперимента до ослепительного наряда, он забывал о том, что она его ненавидит. Это было ужасно и прекрасно одновременно.