Маг отошёл от Гилто и вернулся на своё место. Пододвинутый им стул скрипнул ножками по полу. Магистр сидел неподвижно, по его застывшему взгляду я понял, с какой скоростью сейчас крутятся мысли у него в голове. Тишина сохранялась в комнате минуты две. Затем магистр ожил и произнёс:

– Я, Гилто Ферелас кА Ферелас, приложу все усилия и использую все доступные мне средства, чтобы сохранить ваши жизни. Клянусь в этом священным именем: Иллий Гоус, как верный слуга его, в присутствии свидетелей.

Худой маг удовлетворённо потер щёки пальцами, на секунду разгладив морщины на своём лице. Толстяк открыл рот, закрыл, потом снова передумал и сказал:

– Мы хотим ещё, чтобы нас…

Гилто не дал ему закончить:

– Торговаться будете потом. Сначала расскажете мне всё, от начала и до конца. Парни, – сказал он, не поворачивая головы, – оставьте нас наедине.

Мы с Флавом вышли и закрыли дверь за собой.

– Ну, что, шеф? Мы не зря всю ночь тут торчали? – спросил один из близнецов.

Ром и второй близнец тоже смотрели на нас, ожидая ответа.

– Птички запели, – ответил я и улыбнулся.

– И так сильно, что только уши магистра могут выдержать их сладкие голоса, – продолжил Флав. – Идите, отдохните пока где-нибудь здесь. Мы с Никоном подежурим. Чувствую, нам ещё долго придётся охранять этих соловьёв.

Близнецы счастливо улыбнулись. Ещё бы. Их первое дело в Чёрной Канцелярии, и такое феерическое приключение. Ром же наоборот, сохранил скучающее спокойствие.

– Смотрите у меня, никому об этом не болтать, – сказал я.

– Обижаете, шеф, мы даже друг другу ничего не расскажем, – ответил второй близнец, продолжая улыбаться от уха до уха.

– Идите уже, – подогнал я их, изнывая от любопытства.

Не успела троица повернуть за угол, как я уставился на Флава. Тот изобразил на лице невинное выражение. Я сымитировал удар левой в печень, и он рефлекторно прикрыл её локтём.

– Колись, не зли – сказал я.

Флав пожевал губами, насмешливо глядя на меня, и сказал:

– Клянусь, господин судья, что ничего не знаю. И, потом, вы мне всё равно не поверите.

Я опять прицелился в его печень. Он наклонился ко мне и тихо произнёс: