— О, могущественная Богиня весенних вод, пожалуйста, прости своего слугу за его жадность…

По какой-то причине в железном мече, в котором проживало семя души Лейлина, не было никаких странных изменений. Это позволило епископу добавить к нему всевозможные печати, и, сопровождаемый многочисленными рыцарями, он прибыл к алтарю в деревне.

— Душа этого ребенка уже заражена чужеземной силой…

Епископ стоял перед алтарем, вынося свой окончательный вердикт по делу Тиффа.

— Сжечь его насмерть! Сжечь его насмерть! Сжечь его насмерть! — прежде, чем Тифф мог отреагировать, многие жители деревни уже начали злобно скандировать.

Такая рьяная атмосфера и разительное отличие от того, какими Тифф привык их видеть, заставили его расплакаться.

Даже его семья была привязана разъяренными сельчанами к деревянным крестам, которые они уже сделали своими руками.

У Тиффа было очень плохое предчувствие относительно того, что должно было произойти.

— Нет! Пожалуйста, простите их. Я… я ничего не сделал! Я только принес домой железный меч. Я готов покаяться в этом!

Тифф плакал, умоляя в последний раз:

— Ради богини, можете наказать меня, но, пожалуйста, отпустите мою семью!

— Семья еретика тоже должна быть очищена!

В ответ он услышал лишь холодные слова епископа.

Как только возникло большое количество пламени и криков, Тифф потерял сознание от страха.

— Могучая богиня, слуга твой благочестиво приглашает тебя спуститься…

После сожжения семьи Тиффа на костре, епископ стал преданно молиться перед алтарем вместе со своими жрецами.

Как главный преступник, Тифф, вместе с этим зараженным злом железным мечом, должны были лично встретиться с самой богиней.

«Хм… это и есть путь веры?»

Семя души в железном мече наблюдало за всем, что делал епископ: