Потому тайнами там опутано всё, разговоры по душам не приветствуются, пивных нет, и гномы в соседних отнорках не то, что не знают, что же именно их соседи охраняют, а даже и знать не хотят, ибо чревато.

То же место, что нам нужно, стоит наособицу, и прикрыто оно хоть и не самым большим числом хирдманов, зато самыми злыми и умелыми из них, и точно знающими, что же именно они защищают. А вот он, Траин, не знает. Знает лишь, что никто, ни с какими бумагами, ни с какими полномочиями, пропущен туда никогда не будет, кроме членов этой самой охранной дружины. Даже если весь Совет Семнадцати Старших Родов туда заявится, то там же и ляжет, ибо таков закон.

Но попасть туда можно, если одна из саламандр, за тайной дверью обитающих, изволит явить такое желание, и это единственный способ, других нет. И именно таким способом туда попал один эльф сволочной, злокозненный, именем Даэрон, чтоб ему ни дна, ни покрышки. И ведь в сомнениях была та саламандра, что его впустила, но впустила же! Он, Траин, тогда сопровождал этого эльфа из застенков, в которые его посадили было, поймав в горах. Его команда, кстати, и поймала на свою голову, а надо было удавить этого утырка по-тихой, да и дело с концом!

Но саламандра высказалась очень туманно что-то о Древнем Законе, запрещающем вставать на пути у ищущих силы, и отворила, на свою голову, перед этим Даэроном двери тайные. Юркой крысой шмыгнул вслед за ней эльф чумной, злокозненный, и мало в нём было достоинства, корёжило его просто от соседства со светлой саламандрой, это Траин запомнил. Запомнил и подумал, что не будет толку, и ведь оказался прав!

У самых старших саламандр, из тех, что из под горы уже и не выходят, чтобы вы знали, свет такой, что и не передать! Если мало в твоей душе злобы и подлости, если ты нормальный, средний человек, то выносить ты его будешь, конечно, но с превеликим почтением, ибо опасный он, хоть и добрый! Тут как с электричеством — при всей его полезности не будешь же ты жить в трансформаторной будке, опасно это! Но некоторые, из особо просветлённых, дурачки блаженные, ещё старые да малые, утверждают, что он ласковый, вреда причинить правильному человеку не может, и Траин склонен им верить. Хотя вот сам он в детстве не сподобился посмотреть и прочувствовать, а потому утверждать точно не берётся, хоть и верит в это всей душой.

Другим же, некоторым, от этого света туго. Понимают они, что сей свет добро есть, но не могут к нему приблизиться, жжёт он их и заставляет мучиться. Но не тело, нет, а вот просто выплывают из памяти моменты всякие, которые забыть надо бы, и от того депрессия возникает, но это если далеко от саламандр ходишь и сей свет чуть видишь. А вот если близко, то тут могут быть разные варианты, вплоть до самых печальных, и не только для разума, но и для тела.