– Сван, покажи ему гармошку, – приказал Генри. – Не спрашивай зачем. Давай.

Толстяк нерешительно послушался. Страж долго щурился на выцарапанный на металле рисунок. Потом пощупал его когтем, вздохнул, тихо свистнул и, раскинув крылья, прыгнул обратно в щель. Все остальные сделали то же самое.

Когда все вокруг опустело, Генри лег на землю и прижался к ней ухом. Земля глухо рокотала.

– Рад, что ты все-таки решил отдохнуть. Но ты уверен, что здесь подходящее место? – заплетающимся языком спросил Олдус. Генри мельком отметил, что от потрясения тот наконец перестал говорить ему свое смешное «вы».

– Переходим быстрее. Войска уже почти здесь. – Генри кивнул на восток.

Они заспешили в сторону рощи, но все равно двигались медленнее, чем хотелось Генри. Все слишком устали, и к тому времени, когда они перешли Пропасти, сумерки сменились глубокой вечерней тьмой. От усталости кружилась голова, но Генри сразу бросился в рощу: если тут есть хоть какое-то здание с дверью, они его найдут еще до прихода Освальда. Но оказалось, что это только на словах так просто. Во-первых, было слишком темно. Во-вторых, роща оказалась далеко не маленькая. В-третьих, земля тут была сухая и песчаная, а под песком скрывались узловатые корни деревьев. Генри спотыкался на каждом шагу – корни словно сами лезли под ноги.

– Кажется, я ногу сломал, – безмятежно сообщил у него за спиной Сван. – Между корнями провалилась.

Генри обернулся. Сван сидел на земле, держась за лодыжку. Генри сел на землю рядом с ним и ощупал его ногу. Перелома не было, но Генри почувствовал – от усталости у толстяка уже дрожат мышцы. Он еще раз обвел всех взглядом и принял решение:

– Поищем утром. А сейчас надо отдохнуть.

Вернувшись к краю рощи, Генри увидел, что войска дошли до Пропастей. Он спокойно скрестил руки на груди, глядя, как из всех щелей в земле поднимаются ночные стражи. В этой чернильной темноте стражи с их широкими крыльями и острыми зубами больше не казались сонными. Они с пронзительным свистом бросались на людей Освальда, облепляли крыльями их лица, царапали, валили на землю, не давали ступить ни шагу. И быть может, все эти люди не слишком хорошо соображали, но инстинкт боли, который у живого существа не отнимешь, заставлял их бежать назад.

– Не бежать! Рубите этих тварей! – кричал Освальд. Он размахивал мечом, стражи падали, но их было слишком много, и они нападали на него с такой яростью, что в конце концов даже ему пришлось отступить на равнину.

И тогда он выпустил в бой семь огненных тварей. За спиной у Генри испуганно охнули Агата, Олдус и Сван, но сам он даже ухом не повел. Он знал, что у огненных тварей есть один недостаток: они отлично прыгают, но не умеют летать.