Все трое заворочались и сели, а потом Олдус, зевая, подошел к Генри.

– Ну как, все тихо? – спросил он, ероша обеими руками кудри, будто это помогало ему проснуться.

Сван неподалеку издал радостный вопль: он нашел остатки вчерашнего печенья.

Генри хотел было ответить, что дозорных никто оставить не подумал, и если бы что-то правда случилось, они бы все погибли, но решил не быть, как говорила Агата, занудой.

– Тише не бывает. Олдус, пообещайте мне кое-что.

– Опять начинается? – Олдус потянулся и зевнул. Вид у него был такой мирный, словно он стоял на крыльце своего дома, а не на краю света. – Если в вашей просьбе не будет слов «Цитадель» или «пристрелите меня», то сделаю что угодно.

Генри с улыбкой посмотрел на него, и решительное выражение на лице Олдуса растаяло.

– Через час после восхода солнца это буду уже не я, – вполголоса сказал Генри.

Олдус затряс головой, упрямо сжав губы:

– Да что вы за человек такой? Как вы можете так спокойно об этом говорить?

– А что мне, плакать? Есть вещи, которые не изменишь. – Генри положил руку на колчан стрел у Олдуса за плечом. – Пока я что-то еще соображаю, я должен убедиться, что никто не пострадает. Следите за временем. Через час посмотрите мне в глаза, и если увидите то, что вас напугает… – Генри сжал колчан сильнее. – Обещайте мне. А когда дело будет сделано, можете забрать себе мою карту, она наверняка ценная.

Олдус поморщился, как от боли. Он долго смотрел на Генри, а потом кивнул коротким, нервным движением. Челюсти у него были сжаты так, что он, кажется, едва заставил себя говорить:

– Обещаю.

Агата уже пару минут стояла неподалеку, будто чувствовала, что этот разговор ей лучше не слышать. Увидев, что они замолчали, она подошла ближе. Скриплеры уложили ее волосы в сложный узел, перевитый цветами, и было что-то настолько странное в сочетании этого великолепия с чумазым, поцарапанным лицом, рваной одеждой, а также лопатой и мешком перца, которые Агата держала в обеих руках, что у Генри что-то сжалось в груди. Агата открыла рот, будто забыла, что не может говорить, и со вздохом закрыла. Потом вытащила из волос цветок и решительно воткнула ему в петлю для пуговицы.

– Съем его, если проголодаюсь, – кивнул Генри, и Агата засмеялась и пихнула его мешком с перцем.

– Я придумал песню, хотите послушать? – Сван, дожевывая печенье, подошел к ним и обхватил за плечи Олдуса и Агату.

– Позже, – сказал Генри. – Лучше послушайте мой план. Освальд скоро будет здесь, но его люди понимают только простые приказы, а значит, он прикажет им остановить тех, на ком нет доспехов.