– Я – не ошибка, – едва шевеля губами, произнес он.

– Да что ты бормочешь! Шаг назад, я же сказал!

Генри опустил взгляд. Ларец с Сердцем стоял прямо между ними. Все получится. Огонь еще не опомнился от воды, он не сможет помешать. Надо просто решиться. Это как прыжок в холодную воду. Всего одна секунда решимости – этого достаточно.

Меч по-прежнему упирался ему в грудь. Генри подался к отцу, схватил его обеими руками за локоть и с силой дернулся вперед.

Отец в панике оттолкнул его, выдергивая меч у него из груди, не понимая, что только помогает ему довести дело до конца: теперь кровотечение будет уже не остановить. Генри из последних сил опустил взгляд и увидел, как кровь капает на Сердце, впитывается в него – и то загорается чуть ярче, его биение становится сильнее. Генри опустился на колени, завалившись грудью на ларец, чувствуя, как под ним разгорается горячее сияние. Отец кричал что-то, дергал его за плечи, оттаскивая, теперь кровь текла на землю, но Генри знал: то, что началось, уже не остановить.

Кораллы, из которых был сплетен ларец, не зря были похожи на сосуды: они начали набухать, стали яркими, темно-алыми, они втягивали его кровь из земли и несли к Сердцу, и Генри хотел улыбнуться, но только мокро всхлипывал, втягивая воздух. Он не думал, что будет так больно, боль оглушила его, он вжимался щекой в траву, чувствуя себя так, будто на него упал каменный утес. Все, что он еще мог, – это смотреть, как из ларца разливается ослепительное теплое сияние, как краски вокруг становятся ярче и свет затапливает все.

Генри был уверен, что отец бросится к Сердцу, попытается потушить его снова, загадать желание. Он сам не знал, что стал бы тогда делать. Но отец только тряс его за плечи с такой силой, будто хотел, чтобы у него отвалилась голова. А потом отец прижал к ране руку в железной перчатке, и Генри со смутным, сонным удивлением понял, что до этого момента, кажется, не знал о боли вообще ничего. Он заскулил, пытаясь перевернуться на другой бок, и уже подумал, что от боли умрет быстрее, чем от потери крови, когда кто-то вдруг с силой отпихнул отца в сторону, незнакомый голос крикнул: «Вы что делаете!», и Генри с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света. Над ним нависало обеспокоенное бородатое лицо. Прядь, переплетенная зеленой лентой, качалась прямо у Генри перед глазами.

– Вы слышите меня? Я лекарь, – настойчиво крикнул мужчина, потом перевел взгляд на рану, и по его лицу Генри понял: лекарь тут не поможет, рубашка промокла от крови насквозь. – Только у меня дар неподходящий, я прикосновением лечу простуду. Но у нас в деревне есть один парень, у него дар останавливать кровь. Вот только я не понимаю, где я и далеко ли деревня. Подождите, сейчас, надо зажать рану, держитесь, ладно?