Он почти не слышал разгневанного крика Миланы, а, разжав ладонь, смотрел на обратную сторону кулона, где мелкими буквами было выгравировано: «Моей королеве» и подпись в виде вензеля из трех букв «А».

В ту же секунду Егор почувствовал удар по голове и мгновенно оказался лежащим на полу вместе с креслом. Милана навалилась на него и откинула подставку для канцтоваров, которую, видимо, и обрушила ему на затылок. Егор попытался закричать, но Милана крепко сдавила его голову, зажимая рот рукой. Ее руки были очень сильными. Он почувствовал дыхание у своего уха. Тихий голос произнес:

– Пожалуйста, не кричи и не сопротивляйся. Я не хочу причинить тебе боль.

Голос успокаивал. Егор глубоко задышал и попытался оттолкнуть ее, понимая, что это безуспешно. Спортом он никогда не занимался – с детства были проблемы с сердцем, а вес у них с Миланой был примерно одинаковым. Ему просто хотелось верить, что все будет хорошо и она сейчас даст объяснения. Но в этот момент Егор увидел перед глазами скотч, лежавший еще минуту назад на столе. Милана быстро прислонила липкую ленту к его щеке, провела по губам, заклеивая рот, а дальше зубами перекусила полоску. Кожу на лице неприятно стянуло. Тут же скотч оказался и у него на запястьях, завернутых за спинку кресла. Милана уверенными движениями замотала его руки и заодно вытащила из кулака цепочку с кулоном. Егор знал, что мог бы попытаться встать и оттолкнуть ее хотя бы ногами, но не стал этого делать. Просто хотел узнать, что и почему. Точнее, удостовериться, что он все понял правильно, хоть и слишком поздно.

– Я сейчас встану, – тихо произнесла Милана, – а ты немного полежишь. Всего минут десять–пятнадцать, пока самолет не оторвется от земли. Сигнал будет передан, и ты знаешь, что произойдет дальше.

«Буква З», – хотел сказать он, но вместо этого получилось лишь мычание: «УАЭ».

Но Милана все поняла.

– Да, буква «З», так похожа на тройку, верно? В тексте телетайпа их не отличить. А кроме записи с экрана у них ничего не было. Все команды уничтожились при сбое. Но мне надо было удостовериться, что код действительно работает. Саша, к сожалению, не сказал мне всего, лишь оставил подсказку.

Милана села на подлокотник кресла, в котором все еще, будто поверженный враг, лежал Егор. Неспешно она надела на шею цепочку и прикоснулась губами к кулону, прежде чем спрятать его в вырез. Егор попробовал приподнять голову и заглянуть ей в глаза, но девушка смотрела куда-то вверх. Нижние ресницы стали влажными – Милана пыталась, но не могла сдержать слезы.

– Мы познакомились в институте, – вдруг произнесла она. – Я тогда училась на предпоследнем курсе, а он вел у нас практику. Аверин Александр Александрович, кандидат наук, только-только защитился. Старше был всего на пять лет, но что тут говорить – это ж нельзя, преподаватель и студентка, – горько вздохнула она. – Поэтому мы от всех скрывались. Он тогда работал в «Заслоне» и параллельно преподавал. Очень любил рассказывать про свои разработки. Был так увлечен, что нередко и вечером дома заходил на удаленку. Помню, когда он дописал алгоритм, то сказал, что это переворот, что программа позволит в разы увеличить скорость и надежность анализа поступающей информации, а значит, и точность принятия решений нейросетью. Это открытие, которое сможет исключить человеческий фактор в транспортных катастрофах и спасти множество жизней. А еще принесет немалый доход, – горько усмехнулась Милана. – Я помнила тогда, что он рассказывал про своего тимлида Мискалькова. Не нравился тот ему: скользкий тип. И как-то заговаривал по поводу совместного перехода в «Astrexa». Но Саша не хотел бросать компанию, в которой всему научился. Да и переезжать не собирался: мы любили Питер, хотели жить там, когда я получу диплом, и мы сможем спокойно пожениться. На помолвку он мне и подарил этот кулон – нам обоим нравились шахматы. Он и каждый этап работы программы обозначил первыми ходами шахматных фигур, плюс впереди цифра и его любимая буква «А». Я предупреждала: «Будь аккуратнее со своим тимлидом, как бы он ни присвоил себе твои лавры». Но Саша смеялся. Говорит: «Не волнуйся, я там одну защиту сделал». «И какую?» – спрашиваю. «Если в одной из команд заменить мое имя так, что получится название компании, то все отключится». Я переспросила, что это значит, но он лишь снова улыбнулся. Сказал: «Вот тебе ребус, думай». А на следующий день, – Милана вновь сделала паузу, голос предательски дрожал, – он не вернулся. Умер на работе. Начался приступ астмы и не оказалось в сумке ингалятора. Но я точно помню, что утром он брал его с собой, никогда без ингалятора на работу не уходил. Я не хочу никого обвинять, но не верю, что это была случайность. Тем более что через месяц Мискальков уволился и сбежал к конкурентам. Он не знал, что вариант исходного кода остался еще где-то, поскольку Саша часто проводил вечера у меня и работал на нашем компьютере. Я не хотела использовать алгоритм, по крайней мере, тогда. Да я, вообще, ни о чем после случившегося думать не могла, еле закончила учебу. Потом только начала уже этой темой интересоваться и узнала, что «Astrexa» разрабатывает систему, которую Саша хотел запустить в «Заслоне». Меня взяла жуткая злость. Я получила диплом и уехала в Москву. Устроилась на работу в «Astrexa». Как я и думала, Мискальков ничего в исходном коде, отвечающем за алгоритм, не поменял, побоялся ошибки. Я потратила много сил, чтобы оказаться в отделе, занимающемся связью с землей. Но тогда над сложными задачами работал в основном Андрей и доступ к коду был у него. Лишь однажды мне удалось зайти в программу с его аккаунта и проверить гипотезу. Я поняла правильно. «3A» – Сашино имя, в команде нужно было заменить на «ЗА» и вместе с записью шахматного хода слоном в начале партии образовывалось название компании – «ЗАСЛОН». Все получилось. Теперь нужно было лишь притаиться и ждать. Но ближе к запуску стало понятно, что вновь влезть в компьютер к Андрею будет не так просто. Тогда я и решила, что ему стоит отдохнуть. Андрей давно проявлял ко мне нерабочий интерес, наличие жены и ребенка его не смущало. Я, наконец, согласилась с ним поужинать и подсыпала в еду один интересный порошок, отравление которым по признакам очень похоже на дезинтерию. Спасибо маме, учительнице химии, много чего интересного мне рассказывала помимо школьных знаний. Он, конечно, потом меня доставал подозрениями, но, главное, не понял, зачем я это сделала. Считает меня феминисткой, ну и пусть. В итоге у меня как у куратора нового сотрудника оказался доступ к нужным файлам. Смотри, – вдруг прервала она рассказ, – самолет заходит на взлет!