Семен выбежал на улицу первым. За ним выскочили Илья с Надей.

– Что произошло? – крикнула Дана, переступая порог и тут же остановилась. Спрашивать было бессмысленно – и так все видно. На центральной улице примерно в паре кварталов от них начинался пожар на развалинах каменного дома.

Надя рванула с места как на стометровке.

– Куда?! Там же еще может что-то взорваться! – крикнул ей вслед Илья, но девушка не обратила на него внимания. Следом за ней помчался Семен. Тут уж и Дана не стала стоять на месте. Может это и рискованно, но вдруг там еще есть шанс кого-то спасти? Тогда каждая секунда на счету.

Когда они подбежали к развалинам двухэтажного кирпичного здания, там уже собралась небольшая толпа, а по камням, совершенно обезумев, ползала женщина с причитаниями: «Даша, Дашенька, где ты?»

Пожар уже утихал – на груде камней тлели только отдельные очаги.

– Помогите! Разбираем завал, живо! – скомандовала Надя. – Там ребенок остался.

Ее послушались не только друзья, но и несколько мужчин из немногочисленных зевак, наблюдавших за пожаром.

Дана тоже вскарабкалась на кучу и начала откидывать в сторону горячие кирпичи и куски цемента. Ногти тут же обломались, пальцы расцарапались, но она старалась об этом не думать.

Спихнув вниз тяжеленный большой кусок из нескольких кирпичей, она быстро огляделась: на руинах работали все. Снежана пыхтела рядом с ней, Семен, Ханка и Илья разбирали противоположный от нее склон. Надя тоже была неподалеку, ожесточенно расшвыривая горячие кирпичи ногами. Даже неуклюжий Дин бестолково возился где-то внизу. Чуть поодаль она заметила спешащего к месту катастрофы Эрлика.

Дана перевернула еще одну большую глыбу и вздрогнула.

Под ней оказалось лицо ребенка.

То есть она сначала даже не поняла, что это человек. Просто цементный кусочек показался ей слишком округлым, мягким и гладким, и только через секунду она поняла, что это кожа.

Живые так не выглядят.

Человек может быть грязным, покрытым пылью, может находиться без сознания, но все равно глаз безошибочно определяет, что это – живое. Труп сразу выглядит как вещь. Ненужная и чужеродная. Еще до того, как она протянула руку, чтобы пощупать пульс, Дана уже знала результат.

Сердце ребенка не билось.

Она замерла в нерешительности. Взглянула сверху вниз на причитающую женщину – ту разумные соседи оттащили с груды камней в сторону, ибо помогать она в таком состоянии не могла и только всем мешала. Ее обнимали две женщины, пытаясь хоть как-то успокоить. У всех внизу была жива надежда, а сейчас Дана парой слов ее разрушит. Разобьет вдребезги чью-то жизнь. Лишит мать смысла существования, обрушит такое горе, которое пережить невозможно. Женщина, в одиночку воспитавшая дочь, не сможет пережить ее гибель. Да, возможно, она будет доживать дальше. Ходить бесплотной тенью, слабо улыбаться в ответ соседям и друзьям, но душа ее сгорит через пару мгновений без следа. Сразу после слов Даны.