Арен видел, насколько мучительно дается Гаррику этот рассказ. «Он выжил. Вот что его гнетет. Вот почему он не хотел рассказывать об отце. Потому что сам не сумел исполнить долг Рассветного Стража. Остался жив, когда другие погибли».

Успокоившись, Гаррик заговорил снова.

— Меня поставила на ноги одна друидесса. Нашла в лесу, исцелила, вытащила с того света. Она сказала, что у Воплощений еще есть для меня задание и они покамест не собираются меня отпускать. Когда я выздоровел, она отправила меня обратно в мир. — При этом воспоминании его нахмуренный лоб разгладился. — Ее звали Агали, Поющая в Темноте. — Он опустил голову и опять помрачнел. — Твой отец переменил имя и затаился, зажил новой жизнью, за которую было заплачено оссианской свободой и кроданскими богатствами. Без сомнения, он слышал, что я выжил и поклялся его убить, но мне так и не удалось его отыскать. Я боролся за Оссию, соблюдая клятву Рассветных Стражей. А потом до меня дошло известие, что Пламенный Клинок возвращают в Оссию, чтобы передать кроданскому принцу. Так я и ступил на путь, который привел сюда нас обоих.

Он вскинул голову и расправил плечи, и Арену показалось, что он стал выше ростом.

— Теперь ты все знаешь, Арен. Кто я и кем был твой отец.

«Теперь я все знаю». Человек, которого Арен любил и почитал, оказался головорезом и трусом, выдавшим врагу главное сокровище Оссии и пытавшимся убить своего лучшего друга. Все это звучало невероятно, однако в голосе Гаррика не слышалось лжи, и многое, прежде казавшееся бессмысленным, теперь обретало смысл.

«Ответы придут в свое время, — сказала однажды Вика, — и тогда ты, быть может, пожалеешь, что вообще спрашивал».

— Теперь ты понимаешь, почему я скрывал от тебя правду? — спросил Гаррик.

— Да, — ответил Арен. — И понимаю, за что ты презираешь меня. Ты видишь во мне моего отца.

— И в большей мере, чем ты думаешь, — сказал Гаррик. — Я вижу и хорошее, и плохое. Ведь я искренне любил его, прежде чем возненавидел.

— Я никогда не был высокородным, — произнес Арен. Во рту у него возник привкус пепла. — Все, что у меня было, мне дали кроданцы — за то, что мой отец сделал с тобой… — Он удивленно поднял взгляд на Гаррика. — И все-таки ты явился мне на помощь, когда я был в опасности.

— Я принес клятву. И всегда держу слово.

— А… другие Рассветные Стражи? Кто-нибудь еще остался?

— Я последний, — покачал головой Гаррик. — Более тысячи лет они охраняли Оссию и оберегали Пламенный Клинок, но после меня никого не останется. Пожалуй, и к лучшему. Слишком долго жители этой страны полагались на других. Ждали героев, которые их спасут, тогда как должны были спасать себя сами.