Кошмар осмотрелась, а потом снова вонзила взгляд в нахмуренную девушку.

— Ничего подобного. Ты остановила радиацию, значит, остановишь и меня. И не забывай — дети. Они наверняка скучают по своей маме, даже если она официально мертва. В твоих глазах отчаяние. Ты унываешь из-за неудач. Твое тело начнет страдать так же, как и душа. Неужели тебе не хочется облегчить свою душу, перестать терзаться и пожить, наконец-то, счастливой жизнью?

…Не прошло и полгода со дня возвращения в родные места, Марина с каждым днем чувствовала себя все хуже и хуже: голос внезапно сел, из-за чего ей приходилось разговаривать шепотом, постоянное першение в горле, боль в шее и горле — как раскаленное железо — и сухой кашель. Марина подумала, что простыла, хотя уличный градусник показывал плюс тридцать. Чем дальше, тем хуже становилось собственное самочувствие. Не выдержав, она переоделась и, прихватив сумочку с документами, направилась к ближайшей остановке.

Про радиологическое отделение она знала давно, еще с тех времен, когда ее вместе с остальными сослуживцами отправили спасать планету от последствий крупной техногенной катастрофы. Возвращающиеся из Чернобыля через месяц оказывались в больничной койке, под наблюдением строгой заведующей с мелкими кудряшками и бледно-голубом халате.

Когда белая машина с желтой “шапочкой” на крыше притормозила, Марина дернула за ручку и вышла из автомобиля, громко хлопнув дверцей. Поправила съехавшую юбку, сняла кардиган, повесила его на руку и пошла в сторону Красной площади. Поезд из Харькова до Москвы отправился ранним утром. Предстояло провести тринадцать часов в купе, в полном одиночестве. За окном пролетали деревья, сосны и брошенные разбитые домики.

Ей любезно принесли чай. Пришлось заплатить, чтобы к ней никого не подселяли. Повернувшись к окну, она всмотрелась в свое отражение, примечая грустные глаза и тусклый цвет волос, ее руки в сплошных розовых пятнах, да и в целом болезненный вид. Марина не заметила, как впала в отчаяние. Милиционеры не смогли обнаружить ее детей, а потом и вовсе махнули на это рукой.

“Нужно договариваться с мужем. Вы с ним как-нибудь свяжитесь, может, он скажет, где находятся ваши дети”

А тут еще и здоровье!

Эти тринадцать часов пролетели как одна минута. Марина не смогла заснуть, переворачиваясь с боку на бок. Стук колес действовал успокаивающе, но стоило лишь прикрыть веки, как перед глазами появлялась тщедушная картинка из недавнего прошлого. Зачем, спрашивается, она туда поехала? Неужто ли они сами бы не смогли во всем разобраться?