— Терпеть не могу, когда ты шутишь!

Сергей встал, прихватил сумку с вещами и направился в свою комнату. Спорить с мамой он не любил, особенно тогда, когда у нее не было для этого настроения. Она лишь поджимала губы, качала головой и ничего не говорила.

— Видный ты у меня парень, вот и вешаются на тебя всякие, — после продолжительной паузы заявила матушка, появляясь на пороге его комнаты.

— Зачем на меня вешаться? Я же не вешалка какая-то.

— Я же в переносном смысле!..

— В каком-каком?

— Сережа!.. — тут уже сама женщина не выдержала и рассмеялась.

Зимние дни обычно похожи на ночи — короткие, холодные, иногда с пробивающимися через дымную завесу солнечными лучами, но больше всего полумрачные, серые и безнадежные. То чувство, когда время ускоряется, солнце прячется за размытую линию горизонта, на часах всего лишь середина дня, а небо уже накрыто темным покрывалом с рассыпанными, напоминающими блестящие драгоценные камни, звездами.

Сергей дернул за шнур, включая стоявший возле дивана торшер, и пододвинулся ближе к матери, предоставляя привезенные из командировки фотографии.

— Ой, сынок, а это не опасно?

Он рассмеялся.

— Фотографа мы уже выбросили.

— Ой, опять твои шуточки!..

— Да нет, конечно. Доза излучения небольшая, как на флюорографии, так что жить будешь.

— Ой, ну слава богу!

Сергей принялся перебирать снимки.

— Вот она, станция, — на черно-белой пленке было изображено покореженное взрывом белоснежное, на вид безупречно чистое, здание с возвышающейся над ним трубой, — мы когда приехали туда, огня уже не было, нам поручили измерять радиацию вокруг нее и на близлежащих территориях. Там уже не так опасно, как в конце апреля, жить можно. Только вот желающие навряд ли появятся.

— Да вроде передавали, что люди туда потихоньку возвращаются.

— Ага, передавали, как же! Население эвакуировали в соседние села, большинство, конечно, оставалось, но я сам лично видел, как их за шкварник из домов вытаскивали и милиции потом отдавали! И жить там можно будет максимум через сто лет, не меньше! Я понимаю, что столько не живут, хотя… как посмотреть…

— Ты там, надеюсь, не ел крыжовника, меда и смородины, как я тебя просила?