Костин удивленно посмотрел на девушку и, что-то пробормотав себе под нос, отошел. Раздавил бычок об стеклянную пепельницу и потянулся за начатой бутылкой виски.

— Если бы не виски, — Кошмар повернулась к фотографу, — никакой бы близости и не было б.

— Ты считаешь меня немощным?

— Ха! — вот и весь ответ.

— Ты слишком жестока. И ты только что разбила мне сердце.

— Тебе разбила сердце не я, а та огромная белоснежная машина.

Тишину разбил громкий смех.

— Ты что, ревнуешь меня к этой махине? Серьезно?!

Кошмар, заметив в его взгляде толику недоумения, лишь горько усмехнулась.

— Кстати, насчет Рая и Ада. Они тоже всякими бывают, — она повернулась к фотографу и развела руками, — то, что простому смертному покажется раем, другому будет хорошо в аду. Знаешь, я иногда подумываю собраться и отправиться на тот свет. Хотя, — Кошмар подошла к поближе и разлила полусладкое красное вино по бокалам, — нас и здесь неплохо кормят… пока что.

— Неужели ты в это веришь?

Девица вновь усмехнулась.

— Мои папа с мамой были обычными тружениками. Каждый день они молились богу, чтобы у них родился ребенок, и, как видишь, со мной все в порядке. — Она перехватила крепкую руку фотографа и ловко вытащила сигарету из его крепких пальцев. — Так что да, я верю.

— Слушай, а как тебя вообще зовут? — после недолгой паузы произнес Костин.

Кошмар посмотрела на него, приподняв от удивления бровь.

— Ты приходишь сюда уже не первый раз. Ты что-то ищешь? — продолжал гнуть свою линию любопытный фотограф.

Девица смерила его презрительным взглядом.

— Катя.

— О, да вы русская, оказывается.

Кошмар сложила руки на груди.