Путь к нему вел через служебные помещения, и на мальчишку то и дело посматривали другие фамильяры, занятые своими обязанностями. Кто-то подметал лестницы, кто-то чистил серебро, другие понуро шевелили лапками, усами или тем, чем могли, пытаясь ослабить тесные воротники и фартуки. Но все провожали Яна печальными взглядами, и в конце концов сам мальчик, тоже заметив это, шепнул существу в двухконечной шапочке, имени которого Бергамот даже не помнил:
– Что не так?..
Фамильяры мгновенно переполошились, как будто только и ждали повода. Те, что были созданы летучими, поднялись под потолок и зашептали:
Ночь на дворе, Страх все острей, Быть тебе, Ян, На алтаре!Те же, у кого были острые когти, взобрались на резные украшения лестничных перил и протяжно завыли:
Быть тебе, Ян, Ужином Зла, Деру, пацан! Плохи дела!Бергамот сердито шикнул на них: нельзя же, в самом деле, так пакостить хозяину! Поэты чертячие.
Однако негодники успели своего добиться.
– Зачем мы здесь? – спросил мальчик, хватая отца за рукав и тревожно оглядываясь на беснующихся фамильяров.
– Я должен поговорить с владельцем этого заведения.
– Но почему мне нельзя подождать снаружи? Посетитель остановился в нерешительности.
– Видишь ли… – начал он.
Но Бергамот уже отворил тяжелую дверь в кабинет хозяина, пребольно защемив при этом собственную ногу. Недолгая хромота была пустяковой ценой за одобрение господина. Зато теперь уж никуда не деться мальчишке и его отцу! И мелкие предатели проиграли.