— Конец спокойным денькам лаборатории имени Снейпа-Крауча, — вполголоса заключила Салли-Энн, наблюдая, как её дочь висит на флегматичных парнях, который направились обратно в вагон. — Может, выдать парням «поводок» на рунах? А то Микки и Алан меньше чем за полгода станут пациентами мозгоправов.

— Главное, чтобы это всё было подальше от нас.

В этот момент через приоткрытое окно они увидели, что их дочка висит на шее высокого парня, почти визжа от счастья.

— Коннор! Почему ты не приехал в воскресенье?! Я тебя ждала и…

— Меня… отец… Прости…

— Так это ты его не пустил в воскресенье? А говорил ошиблись… — хмыкнула Салли-Энн, пихнув мужа в бок, старательно делая вид, что не заметила скрипа его зубов. — А ведь парень даже в голову тебе дал проникнуть и копаться там, как у себя дома… Ну не злись, Барсук! Это ведь последствия твоего проекта…

— Не помню в планах таких последствий…

— Это последствия последствий. Найджел, ты же знаешь…

— Да помню я всё! И что пару они себе находят один раз и навсегда, и что верны, и что не будут ничего предпринимать, пока ей не будет хотя бы шестнадцать, и прочая, и прочая, и прочая… Но почему именно моя дочь!

— Всё же его отец Ремус Люпин и… И плюс, он с Хаффлпаффа. Скорее всего и нашу дочку сагитировал туда поступать. И староста, кстати. Прямо как кое кто… Так ты поговоришь с ним?

— Придется. На Рождество. Ох уж эта рано созревающая молодежь…

Чета Яксли, Крауч и Снейп звонко рассмеялись, следя за тем, как маленькая Яксли с упрямством муравья подталкивает парней к окну, чтобы те помахали. Поезд выдал ещё один пронзительный свисток и тронулся в путь.