— Но с Сэведжем у меня не ладится. Он — городской хищник. Его просто не от кого защищать!

— Поверь, даже у самой большой змеи есть враги. — многозначительно ответил Такеда-доно: — Близится переломный момент истории, Синдзи-кун.

— А это к чему?

— Основная партия закончится. И я хотел бы… чтобы все важные фигуры оставались на доске до последнего хода. Ты меня понял?

— Да, Господин. — Хорь попытался кивнуть головой, но всё его тело тут же пронзила резкая боль.

— Не шевелись. Тебе нужно отдыхать. — Глава Клана поднялся и направился к выходу из палаты: — Запомни это время, Синдзи-кун. Сейчас творится история!

Ага… История. Сейчас Хорь отдал бы всё, чтобы из этого творения, как можно быстрее свалить.

+++

— И помни, Сэведж! Пулко Заурус очень не любит, когда его не слушают. — дал последнее наставление Невзоров: — Поэтому, даже если он будет нести откровенную чушь — делай максимально заинтересованное выражение физиономии. Понял?

— Разберусь. — ответил я, и вышел из «Кабана».

Дом великого художника современности располагался на отшибе столицы. В районе «Энергетика» было много специфических построек, но это… Больше напоминало старую кирпичную мельницу. Только вместо лопастей тут была огромная схема Солнечной системы в виде вращающихся от ветра колец Дайсона. Чудо-чудное…

Пройдя через калитку, я увидел маленького дрона-охранника, чем-то отдаленно напоминавшего моих доставщиков. Он махнул мне миниатюрной клешнёй в знак приветствия, а затем укатил за дом.

Киберпанк уже здесь!

Раньше в частных домах тусовались собаки. Они лаяли и охраняли территорию. А теперь тут роботы… даже как-то тоскливо.

Позвонив в домофон, я дождался ответа дворецкого, а затем зашёл внутрь. Вот это красота! Фойе было выполнено в космическом стиле. Все стены обклеены фотообоями с изображениями галактик, звёзд и планет. А потолок больше напоминал ночное небо. Помню, нечто подобное раньше ставили в дорогие машины.

Старый дядька во фраке безмолвно поклонился, а затем куда-то благополучно свалил.

— Джером! — позвали откуда-то сверху: — Джером, мать твою! Где ты?

Послышалось шуршание домашних тапочек, и спустя мгновение на небольшом балкончике показался сам художник. Одет он был в старый поношенный халат. Седая борода вся спуталась, а некогда красивые усы сейчас выглядели, как два драных беличьих хвоста. Опустив взгляд вниз, Пулко покачал головой и недовольно произнёс: