Работая вместе и очень дружно, они подтащили Ковальски к форточке.

Тот ухватился за подоконник одной рукой, затем другой, но у него уже не осталось сил, чтобы забраться внутрь. Отпустив пожарный рукав, Мария сама затащила великана в форточку. Тот тяжело рухнул на пол и перекатился на спину. Из его легких с каждым вдохом вырывался хриплый свист, но он все-таки выдавил:

– Что… что ты там говорила про какой-то барьер?

В тот же миг за окном послышался электрический треск, сопровождаемый криком боли. Крэндолл успела увидеть, как один из гибридов сорвался со стены и полетел вниз. Из-под стального обруча у него на шее потянулась извивающаяся струйка дыма. Остальные животные или застыли на месте, или начали тяжело спрыгивать вниз.

– Теперь это уже не важно, – пробормотала Мария, наклоняясь к Ковальски и помогая ему подняться на ноги.

Как только великан встал, Баако бросился к нему и стиснул его в своих медвежьих объятиях.

– Спасибо за то, что спас его, – сказала Крэндолл, кивая на своего питомца.

Джо дружески схватил молодую гориллу за плечи.

– По-моему, скорее, все было наоборот. – Обернувшись, он обвел свирепым взглядом медиков. – Кто помешает нам уйти отсюда?

Те испуганно покачали головой – хотя это все равно не меняло дела.

– Мы здесь заперты, – объяснила Мария. – С того самого момента, как завыла сирена.

– То есть мы по-прежнему в ловушке? – уточнил ее товарищ по несчастью.

– Но, по крайней мере, мы избавились от непосредственной… – тронув его за локоть, начала было женщина, но не договорила.

В лаборатории погас свет, и она погрузилась в темноту.

Все молчали.

– Ну вот, сглазила, – наконец пробормотал Ковальски.

Баако схватил Марию за руку, прижимаясь к ней. Он боялся темноты, однако через несколько напряженных мгновений под потолком вспыхнули красные лампочки аварийного освещения.

Крэндолл облегченно вздохнула.

– Быть может, теперь, когда электричество вырубили, мы сможем отсюда выбраться, – высказал предположение Джо.

Бросившись к массивным стальным дверям, великан подергал их, но они по-прежнему не открывались. Набычившись, Ковальски строго посмотрел на двери, как будто это могло на них подействовать.