– Пока живы.

– Я организовал для вас транспорт. В нескольких милях от Зоны отчуждения есть частная взлетно-посадочная полоса. Ее использовали для приема бортов с VIP-гостями, прибывающими для участия в церемонии. Британская разведка любезно предложила использовать один из их реактивных самолетов. Они, видимо, пытаются спасти свою репутацию после того, как не прислушались к профессору Мастерсону, одному из своих бывших агентов. Кстати, я пошел напролом и объявил тревогу. Известие о неудавшемся теракте в Чернобыле распространяется среди разведывательных служб со скоростью лесного пожара. С целью обеспечения безопасности – так, на всякий случай, – уже начата эвакуация прибывших на церемонию, но вы пока опережаете этот хаос.

– Очень хорошо.

Грей не мог отрицать того, что твердый голос директора помог и ему обрести большую уверенность. Он был не одинок во всем этом.

– Сегодня тебе хватило хлопот, не так ли, коммандер?

– Как и у вас… Но мне кажется, что это еще не конец.

– Что вы имеете в виду?

Грей рассказал о последних словах русского сенатора и о собственных подозрениях.

– Подождите, – проговорил Пейнтер. – У меня тут Кэт Брайент и Малкольм Дженнингс. Сейчас я переключусь на громкую связь.

Грей продолжал говорить, объясняя свои опасения относительно второй операции, жертвами которой предположительно должно стать еще большее количество людей.

Ковальски, которому Элизабет перевязывала рану, также слушал рассказ Грея.

– Расскажите им про желейные бобы, – подал он голос.

Перед тем как уйти в ангар к Николаю, Елена пыталась предупредить Ковальски о чем-то, но мужчина явно не понял ее, потеряв что-то важное в переводе.

– Вы знаете, о чем я, – не отступал Ковальски. – Восемьдесят восьмые желейные бобы[13].

В телефонной трубке прозвучал шепот Кэт:

– Что он сказал?

– Желейные бобы!

Ковальски удовлетворенно кивнул. Грей покачал головой. Ему казалось, что он участвует в какой-то комедии.

На том конце линии слышались озабоченные голоса. Пейнтер, Кэт и Малкольм что-то обсуждали. Грей перестал что-либо понимать. Он слышал, как Кэт сказала что-то про число 88, нарисованное кровью.

Зазвучал голос Малкольма – более громкий и возбужденный. Его слова были адресованы одновременно Кэт и Грею.