В кармане Пейнтера зазвонил телефон. Поначалу он хотел проигнорировать звонок, но, посмотрев на дисплей, увидел, что звонят из Кыштыма, города в России. Тогда Пейнтер повернулся спиной к окну, открыл трубку и ответил:
– Пейнтер Кроу слушает.
– Директор, – раздался женский голос, в котором слышалось облегчение. Это была Элизабет Полк. – Грей оставил мне этот номер.
Она говорила очень возбужденно, и Пейнтер это сразу почувствовал.
– Что случилось, Элизабет?
– Я сама точно не знаю. Я кое-что обнаружила, перевела… В общем…
Пейнтер слушал сбивчивый рассказ женщины о ее открытии, ее страхах, о том, что, по ее мнению, являлось предупреждением, зашифрованным в древней мозаике.
– Оракулы сидели на своих треножниках окаменевшие, находясь в бессознательном состоянии, словно накачавшись наркотиками. Единственный смысл их существования заключался в том, чтобы поддерживать того, кто мог спасти мир от уничтожения. Я понимаю, вы можете посчитать меня сумасшедшей, но мне кажется, что это как-то связано с тем, что происходит сегодня.
Пока она говорила, Пейнтер снова подошел к окну, выходящему в операционную. Слова Элизабет отдавались в его мозгу. «Окаменевшие, находясь в бессознательном состоянии, словно накачавшись наркотиками…»
В точности как Саша.
Кэт сказала, что перед тем, как отключиться, Саша назвала имя своего брата.
«Единственный смысл их существования заключался в том, чтобы поддерживать того, кто мог спасти мир от уничтожения».
Пейнтер видел, как хирург поднял скальпель, готовый начать операцию.
Нет!
Он кинулся к двери.
– В чем дело? – окликнула его Кэт.
У Пейнтера не было времени объяснять. Он ворвался в стерильную операционную.
– Стоп! Не делайте ничего!