— Накладная у меня, давай что положено!

— Тридцать пудов хлеба…

— Нафту вези, обормот! Нафту!

— Ежели найду гнилой отрез, я тебе всю морду разобью.

— Пирожки! Кому пирожков на обед?

— Нафту, собака ты эдакая!

Слушал бы и слушал эти вопли и ругань, напоминает Сорбонну в день сдачи экзаменов. И самое главное, я могу просто ходить, смотреть и никому здесь ничего не должен.

— Простите. — Меня схватили за локоть. — Вы не от Никитича?

Передо мной стоял купец с озабоченным лицом. Примерно мой ровесник, но окладистая борода прибавляла ему лет.

— Погодите, мне знакомо ваше лицо. Это вы нам поставляете…

— Нет, уважаемый, я просто гость. Зашёл взглянуть, чем вы торгуете.

— Гость князя?

Я кивнул.

— Вы так ничего не узнаете, — он обвёл рукой суету вокруг, — идите за мной.

Купец привёл меня в небольшую комнату для переговоров: стол, простые табуретки, здоровенный самовар, чашки с блюдцами.

— Третьяков, Елисей Мартынович, — представился он, — доверенный купец рода Голицыных.

— Урусов, Константин Платонович, дворянин.

— Ваше благородие! — Третьяков согнулся в поклоне. — Простите, не признал.

— Не страшно, с кем не бывает.

Я улыбнулся и протянул руку. Купец, мгновение поколебавшись, пожал мою ладонь.