Пейнтер достал из кармашка крышку от золотого сосуда с изваянием волчьей головы.
При виде его у Рафаэля задрожали колени, и ему пришлось тяжело опереться на трость, чтобы удержаться на ногах. От волнения он перешел на французский.
— Non, ce n’est pas possible…[29]
— Судя по вашей реакции, вы поняли, что мы обнаружили.
— Oui. Да.
Француз силился взять себя в руки. Его лицо светилось страстным желанием.
— В настоящий момент один из моих спутников находится глубоко внизу. Если я не вернусь, он бросит золотой сосуд в другой поток бурлящей грязи, и жидкое месиво навеки поглотит его.
Рафаэль задрожал в ужасе, однако его взгляд забегал, принимая вызов.
— Справедливо. Каковы ваши условия?
— Ваши боевики покинут этот берег реки. В знак вашей доброй воли вы передадите мне парня. Затем я вернусь вниз и заберу сосуд. После чего мы завершим нашу сделку.
— Что вы имеете в виду?
— Вам прекрасно известно, что мне нужно. — Пейнтер частично дал волю переполнявшей его ярости. — Я хочу получить свою племянницу.
«Très interessant…»[30]
Похоже, неожиданно переговоры стали гораздо более увлекательными и захватывающими. Задыхаясь от волнения, Рафи не мог оторвать взгляд от золотой крышки с волчьей головой. Он действительно прекрасно понимал, что она означала. Подобные сосуды обладали потенциалом стать чашей Грааля нанотехнологий, ключом к забытой науке алхимии, способной открыть целую новую отрасль промышленности и стать источником несметного богатства. Но что гораздо важнее, это позволило бы семейству Сен-Жермен подняться вверх в иерархии, возможно, сравняться с единственным «истинным родом», не угасшим до настоящего времени.
И честь добиться великой славы для Сен-Жерменов выпадет калеке с хрупкими костями. Ничто этому не помешает.
Рафи повернулся к Берну.
— Делай, как он говорит. Отведи своих людей. Освободи мальчишку и отпусти его на противоположный берег.