Больше он ничего спросить не успел: Барабас жестом поманил Любку.

Вчетвером они двинулись к воротам.

– Начальника позови, – не здороваясь, потребовал Корней.

– Ждать, – еще более лаконично ответил гильдиец.

Ждали недолго.

Начальник, который вышел к Чистильщикам, коренным образом отличался от стражи у ворот. Добродушный лохматый толстячок в несерьезной пестрой рубахе и совсем уж комичных на фоне формы и камуфляжа желтых шортах.

– Любка! Соловушка моя! Дай я тебя обниму!

И обнял, что характерно. И даже чмокнул в щечку. Любка не препятствовала, улыбнулась, похлопала толстячка по вислой щеке:

– Да ты никак похудел, дорогой мой Чомбас? Что такое? Забот много?

– Да уж прибавилось, девочка. Я теперь – третий заместитель управляющего транспортными операциями!

Сказано было с невероятной гордостью. Саньку было забавно наблюдать, как пыжится и важничает этот… пыжик.

– Ого! – присвистнула Любка. – Поздравляю и завидую!

– А ты не завидуй, девочка. Ты иди ко мне жить. Самую чистую еду будешь кушать, на белой постельке спать! А главное, никто тебя не разбудит ночью, тыча стволом в такое прекрасное личико. Ну как, согласна?

– Я подумаю, – еще шире улыбнулась Любка. – А пока можно тебя вернуть к менее романтической теме? У нас тут горючка в цистернах. Солярка. Хочу послушать, что уважаемый третий заместитель предложит за такой дефицитный и нескоропортящийся товар.

Толстяк подумал, почесал пузцо:

– Ммм… Полтора грамма за декалитр устроит уважаемых Чистильщиков?

– Чомбасик! Не зря говорят: чем выше начальник, тем он суровее! Разорить нас хочешь, да?

– Любка, Любка, любовь моя! Какое разорение? Или я не узнаю наших паровозов? Или ты скажешь, что договор по ним не с Черноухими заключен?

– А есть разница? – мило улыбнулась Любка. – Денежки вы получили сполна.

– Так ведь не вы их платили, милочка. И отмечу: товар ваш, кроме нас, и не нужен никому.