– По-моему, мы несколько отклонились в сторону, – заметил Дункан, возвращаясь к святому Фоме и его видению грядущего конца света. – Подытожим ваши три фактора. Человеческий мозг функционирует на квантовом уровне, темная энергия является проявлением квантовой механики, и некоторые люди сверхвосприимчивы к электромагнитным полям.

Джада вопросительно посмотрела на него, желая узнать, сумеет ли он сложить все воедино.

Дункан принял этот вызов.

– Вы полагаете, что святой Фома обладал чувствительностью. Благодаря этому он оказался особенно восприимчив к темной энергии, испускаемой крестом, энергии, которая искривила квантовое поле у него в мозгу, позволив ему увидеть наше время.

– Возможно, на самом деле объяснение гораздо проще.

– Какое же?

– Это было просто чудо.

Дункан шумно вздохнул.

– Неважно, идет речь о научном факте или сверхъестественной мистике; мне кажется чертовски важным то обстоятельство, что и «Глаз Бога», и внутренний глаз святого Фомы увидели один и тот же момент времени.

– А «Господь Бог не играет в орлянку с Вселенной», – процитировала Эйнштейна Джада.

В орлянку.

– Не думаю, что речь идет о случайном совпадении, – продолжала доктор Шоу. – Не забывайте, время – это лишь еще одно измерение. На самом деле у него нет никакого течения вперед или назад.

– Другими словами, «различие между прошлым, настоящим и будущим – это лишь иллюзия», так? – вопросительно поднял брови Дункан. – Как видите, я тоже могу цитировать Эйнштейна.

Джада улыбнулась, сразу став на пять лет моложе.

– В таком случае считайте время точкой в пространстве. И «Глаз Бога», и, как вы сказали, внутренний глаз святого Фомы сместились в одну и ту же точку во времени – предположительно, ту самую, когда поле темной энергии кометы окажется ближе всего к Земле. И там, словно попав в глубокую царапину на поверхности грампластинки, оба застряли, снова и снова проигрывая один и тот же фрагмент музыки.

– Или, в данном случае, изображения – картину конца света.

Джада кивнула.