— Вижу, для нас уже все подготовили, — сказал я, заметив наши с Вяземским фамилии.

— Разумеется. Прошу внутрь.

Физрук распахнул выкрашенную белой краской дверь.

Да уж, не Хилтон. Обстановка в комнате больше напоминала даже не тюрьму, как в Академии, а пионерский лагерь из моего детства. У окон здесь были деревянные рамы, и в щелях я заметил следы изоляционного волокна — на зиму конопатили. В просторной комнате в два ряда стояли шесть кроватей, при каждой тумбочка. Одну из стен занимал большой шкаф с шестью створками, каждая из которых была уже подписана.

Лаптев, Кантемиров, Смирнов, Волков… Значит, мои соседи по камере на острове тоже здесь оказались. Только не было Ботаника, Теплыни и Немца. А вот кем были Смирнов и Волков, я понятия не имел.

— Можете оставить вещи в шкафах, — наконец-то подала голос Суворова. — Сейчас они вам не понадобятся. И имейте в виду, что пользоваться личными устройствами разрешено только в часы свободного времени, когда вы имеете доступ к комнате.

Я забросил дорожную сумку в шкаф со своей фамилией, но телефон из кармана вынимать не стал. Так поспокойнее будет. Вяземский поступил так же. Еще я заметил, что он зачем-то носил перчатки. Тонкие, из какой-то дорогой светлой кожи. Они, конечно, идеально подходили к его уж слишком стильному видочку, но мне это показалось странным. Нет, погода сегодня теплом не баловала, но это уже был перебор. Впрочем, кто их знает, этих аристократов? Может у них это сейчас модно, а я со своей любовью к кожанкам и джинсам буду выбиваться из стаи?

— Кстати, а форма здесь есть? — оглядевшись, спросил Вяземский.

— Мы предоставляем одежду малоимущим, — ответил Физрук. — На самом деле всем желающим, но ношение формы здесь не обязательно. Однако уход за одеждой ложится на плечи воспитанников. Стирка по средам и субботам.

Вяземский аж просиял, не дослушав до конца, а я злорадно ухмыльнулся. Ну да, ну да. Представляю, как он будет отстирывать свой аналог «Бриони» или «Хуго Босса» хозяйственным мылом в холодной воде. Хорошо, что я взял немаркое и износостойкое барахло. А вот Олежке еще предстояло повозиться.. Интересно, он хоть рубашки гладить умел самостоятельно?

Мы вышли из комнаты и прошли дальше по коридору, до "зимней«лестницы. Деревянные половицы уютно скрипели под ногами, да и само старинное здание пахло именно что временем. Едва уловимый, но приятный запах, какой иной раз бьет в нос, когда заходишь в поживший деревенский дом. Вяземский не оценил, да и куда ему? А вот я словно в детство попал.

— Вижу, вы прониклись духом места, Владимир Андреевич, — заметил Физрук.