— Сиятельство, ты где?

За моей спиной Митя Минин плюхнулся в более-менее растекшуюся по всему полу грязевую жижу и выругался.

— Здесь я, — я обернулся, помигал фонариком. — Иду.

— Говорили же тебе никуда не переться…

— Ага, чтобы ты бомбочкой мне на голову свалился? Спасибо, не надо.

Я подсветил лицо Минина фонариком. Казалось, парень и правда переменился. Быстро выключил режим простачка и собрался. Даже его широкая физиономия с вечно блуждающей задумчивой улыбкой вытянулась, осунулась, черты лица стали резче. Хотя может так играл свет.

К своему стыду, я толком и не выяснил, за что он вообще оказался в Изваре, да он и не особо хотел распространяться. Наказание отбывал безропотно, на рожон не лез, выполнял все поручения и от работы не отлынивал. Но я заметил, что даже пацаны Глыбы старались лишний раз с ним не сталкиваться. Да и сам Глыба его не трогал — и другим не позволял. Не исключено, что Минин просто как следует поставил на место ребят бастарда, и сам собой возник нейтралитет.

Как бы то ни было, мне повезло с ним познакомиться в первый же день в Изваре. И Минин с те пор почему-то считал, что взял меня под крыло и старался опекать.

— Гляди, что я нашел, — я кивнул в сторону тоннеля, где располагались ворота. — Тебе точно понравится.

— Сиятельство, у нас мало времени. Темнеет, а еще нужно успеть тебя осмотреть, грамотно обвязать и поднять. Это не так быстро.

Я с недоверием на него покосился и увидел за его плечами большой рюкзак, в котором нашлось место даже носилкам.

— Мить, ты что, спасатель?

— Учился на него, — уклончиво ответил он. — В училище для сирот. Но не доучился. Я знаю, что нужно делать. Ты, главное, только выполняй все, что я тебе скажу.

На этом подробности биографии Минина иссякли. Зато стало понятно, почему Антонина рискнула отправить его в эту дыру. Парень был не просто хорошо физически развит, но и имел нудную подготовку.

— Я в порядке, — заверил я. — Ничего не сломал.

— Нужно убедиться. Я в курсе, что у одаренных, особенно у воинов, немного другая физиология. Точнее, у вас иначе проходят процессы и регенерация ускорена. И знаю, что вы хуже чувствуете боль. Это опаснее всего. Если ты при падении получил травму, то можешь не понять, насколько все серьезно.

— Здраво, — сдался я. — Осматривай. Что я должен делать?

— Стой смирно и свети фонарем туда, куда я скажу.

Он принялся проводить спешное обследование, параллельно засыпая меня кучей вопросов, о том, что, как и где болело. Потыкал пальцами во всякие болезненные точки, я пару раз сдавленно взвыл от неожиданности, но Минин лишь удовлетворенно хмыкал.