— Но я обещал ему.

— Ты обещал, что не бросишь его, — процедила Ленка. — И не бросишь. Ты вернешься за ним. А я прослежу, чтобы он дождался. Все равно без Звездочки никуда не пойду. Заодно и за Алтайкой пригляжу. Но ты поклянись, что вернешься, когда все закончишь.

— Конечно, вернусь.

— А если не вернешься, то будь ты проклят!

— Тихо, Лен, — смутился я ее горячности. — Вроде же и так понятно, что я вас не оставлю. Просто я боюсь, что пока меня не будет, с ним могут что-то сделать.

— Не сделают, — улыбнулась Ленка. — Обещаю.

Меня ее уверенность не убедила. Куда уж мелкой Ленке состязаться хотя бы даже с одним взрослым мужиком. Но она в себе не сомневалась — и эта ее черта меня всегда восхищала. Девчонка просто брала и делала.

— Я отведу тебя к забору, и там попрощаемся, — сказала она после недолгого молчания. — Бежим.

Мы продрались через заросли кустарников, и я нацеплял на халат каких-то мерзких колючек, которые неприятно впивались в кожу даже сквозь ткань. Бежать в тапках было неудобно до такой степени, что я всерьез начинал подумывать о разбойном нападении на первого встречного мужчину в ботинках или сапогах.

Ленка петляла, словно заяц — от постройки в постройке, от дерева к дереву, от куста к кусту, и делала это так ловко, словно могла провернуть все тот же фокус с закрытыми глазами. Видимо, частенько выбиралась за забор.

— Так и знала, что ты снова вляпаешься, Оболенский.

«Принцесса» Аглая Елисеева выросла перед нами, словно из-под земли выпрыгнула. Правда, поза ее была совершенно непринужденной и расслабленной: она стояла, облокотившись о столб забора, и докуривала длинную тонкую сигарету.

Мы с Ленкой затормозили одновременно, но я по инерции врезался в нее, а затем тут же машинально отодвинул ее в сторону и чуть позади себя.

— Ты что здесь делаешь? — хрипло спросил я «Принцессу».

Елисеева крепко затянулась, бросила окурок на землю и втоптала его носком ботинка.

— Тебя жду, Володя, — тряхнув светло-сиреневыми волосами с отросшими корнями, сказала она и лениво улыбнулась Ленке. — Очень предсказуемо и неразумно идти дорогой, о которой знаешь не ты один.

Мне все это начинало нравиться еще меньше. Окончательно отпихнув Ленку себе за спину, я шагнул к Елисеевой.

— Что тебе нужно?

— Хороший вопрос, — снова улыбнулась она. — Стоять на месте и не шевелиться, сладкие.

Ее голос прозвучал одновременно со всемх сторон, словно я был в наушниках, и звучал он прямо в голову. Я хотел было тряхнуть головой, чтобы отогнать внезапно навалившуюся на макушку тяжесть, но с ужасом понял, что не мог пошевелиться.