Хармон дернул ушами:
— Я охотник, и Он всегда присматривает за мной.
— Значит если я сейчас докажу, что ты не такой уж и верный, мой муж превратится из охотника в добычу?
— Фйора…
— Думаю, скоро настанет день, когда я оспорю твое право быть охотником и кабанов будешь запекать ты, — оскалилась женщина, и Хармон посерьезнел.
— Я думал, тебя все устраивает.
Дети навострили уши и притихли, внезапно потеряв интерес к еде.
— Может и устраивает, но мое сердце такое же красное, как и твое. Бэдхор шепчет мне ночами, напоминая, как сладко пахнет свежая кровь, как тонко щелкает тетива, отпуская стрелу, как утренний воздух тревожит ноздри, а уши слушают лес. Мои руки слишком давно не ощущали еще теплую добычу…
Глаза Фйоры горели, а Хармон помрачнел. Он хорошо понимал ее, слишком хорошо. Но от этого желание отдать право охотника не появилось.
— И когда ты хочешь бросить мне вызов? — полностью потерял аппетит мужчина.
Фйора неуверенно пожала плечами:
— Пока не знаю. Зависит от того, как часто я буду чувствовать запах чужой женщины на твоей одежде.
— Я твой, Фйора. Это просто охота.
— Понимаю. Но от этого мне еще сильнее хочется заменить тебя. Мне завидно, что рядом с тобой охотится другая.
— Только из-за этого ты хочешь оставить детей и придаться охоте?
Женщина на мгновение зависла, а потом уперла руки в бока, устремив колючий взгляд на мужа:
— Только? Ты сказал «только»?! Я тоже дитя Бэдхора и Саварры. Боги дали мне уши, нос и когти, чтобы выслеживать и убивать, а не только размахивать поварешкой! И теперь я хочу есть мясо, которое приготовил ты.
Раздосадованный таким поворотом Хармон подскочил со стула и на эмоциях хотел предложить жене бой прямо сейчас. Выйти во двор и доказать ей, что он все еще сильнее и имеет полное право быть охотником. Пусть ночь. Соседи не откажут засвидетельствовать дуэль.
Но вдруг раздался негромкий стук дверь. Кто-то скромно три раза ударил костяшками. Оба супруга из-за перебранки не услышали шагов и недовольно уставились на вход.
— Когда это еще принесло в такой час, — пробурчала Фйора.