Капитан улыбнулся, довольный произведенным впечатлением.

– Muraho! – приветствовал он собравшихся на родном языке – киньяруанда. Несмотря на возраст – проводнику уже исполнилось шестьдесят, – выглядел он подтянуто, и лишь кое-где в темной шевелюре посверкивала седина. – Добро пожаловать в Акагеру! Мое имя – Ной Мутабази, и хотя эта штуковина и не похожа на ковчег, но на воде держится неплохо, – сказал он, похлопав по борту лодки.

Однако удивительным был не только способ прибытия.

Проводник пришел не один.

Ковальски отступил на два шага.

– Кто это у вас там? Лев?

Из-за сиденья штурмана показалась по-кошачьи изогнутая спина. В зевающей пасти блеснули длинные клыки и розовый язычок.

– Мой штурман. Звать – Рохо, на суахили значит «призрак».

Имя зверю очень шло. Снежно-белая с золотым отливом шкура, глаза глубокого янтарного оттенка… Мутация, в результате которой появлялись на свет белые львы, называлась не альбинизм, а лейкизм – более редкая генетическая особенность, при которой происходит лишь частичная потеря пигментации.

Ной почесал спутника за ухом, и в ответ послышалось рычание, вероятно, аналог кошачьего мурлыканья.

– Он еще совсем малыш.

– Это малыш? – не удержался Ковальски.

Грей вполне разделял изумление великана. Киска весила фунтов сто, не меньше!

– Да, совсем малыш. Через месяц ему исполнится год. – Ной потрепал льва по шее. – Видите, грива еще не отросла. Парень даже рычать толком пока не умеет.

Джейн улыбалась так, словно ей не терпелось приласкать львенка.

– Как он к вам попал?

– Два года назад в парк привезли трансваальских львов вместо тех, что ушли с этой земли много лет назад. Львы и носороги – когда-нибудь у нас будут и черные носороги! – вернут Акагере былую славу.

Во взгляде Ноя отражалась надежда на прекрасное будущее.