Надя спорить не стала, просто поставила перед фактом: перестала давать деньги и вещи. Ну не дело, когда сестра содержит взрослых трудоспособных работающих братьев. Не дело!

Теперь же Екатерина Еремеевна увидела новую возможность. Надя беременна, ура! Три месяца – срок невелик, но материнский глаз всё подмечает!

Нет, ей вовсе не улыбалось, чтобы дочь вышла за меня замуж, отнюдь. Что в том проку? Я ведь не возьму на баланс братьев, это однозначно. Скупой я. У меня зимой снега не допросишься. Ну, может, пару снежинок, не больше. Но алименты, алименты! Двадцать пять процентов! От доходов Чижика! Чижик только в Ливии миллион заграбастал (наши об этом помалкивали, но Би-Би-Си…), а двадцать пять процентов от миллиона долларов… Это будет… Это будет очень и очень много! Деньжищи! И на квартиры детям, и на автомобили, и на всё-всё-всё остальное!

Так – примерно! – думает Екатерина Еремеевна. Ну, мне кажется. Моделирование чужого сознания – штука несложная, при известном навыке, конечно. Играя за доской, непременно моделируешь сознание соперника: если я схожу так, он ответит этак, я опять так, он опять этак. Не сознание вообще, а конкретное. Таль прежде всего будет искать атаку, Петросян – надёжность, Бронштейн – парадоксальный ответ, а Фишер – просто лучший ход. В повседневной жизни то же самое. Мышление повинуется инстинктам и чувствам – агрессии, страху, любопытству и другим. Здесь – забота о потомстве через корысть.

Но Екатерина Еремеевна не принимает во внимание ряд факторов. Или принимает, но всё равно стремится к своей цели. А факторы таковы: во-первых, алименты – штука тонкая. Двадцать пять процентов – это для рабочего, колхозника или служащего. Для лиц свободных профессий, лиц с непостоянным доходом часто применяется другой вид алиментов: фиксированная сумма. Взять хоть писателя: он опубликует книгу, издатель переведёт ему гонорар, и живёт писатель на этот гонорар три года, не получая более ни копейки. Что ж, его ребенку эти три года пустышку сосать, что ли? Нет, судья назначает алименты, исходя из разумных потребностей ребёнка. К примеру, шестьдесят рублей в месяц. Или сто, если писатель известный. Я-то не писатель, но тоже – с переменным доходом. И если Екатерина Еремеевна захочет получить большие тысячи, судья это пресечёт. Ещё и почему? Потому что у судьи тоже есть дети и внуки! И судья, глядя на Екатерину Еремеевну, подумает: что, твоему внуку тысячи? Ага, сейчас! И назначит твёрдую сумму, сто рублей или около того. Больше – вряд ли. С чего бы это вдруг? Советскому ребенку и сто рублей – выше головы!