Она упала метрах в пяти от цели, да парень вовсе и не метился.

– Лажук! – захохотал другой. – Смотри!

Камень полетел вверх очень высоко и рухнул в воду за нырком, подняв фонтан.

– Чуваки! Разве так бросают в нырков?! – закричал кто-то еще из парней, задыхаясь от хохота, и пустил гальку в сторону нырка блинчиками.

– Вот смотрите – бросает железная рука! – Еще кто-то из них швырнул здоровенную булыгу и сильно промазал, зато шуму и брызг получилось много.

– А я из пулемета, из пулемета! – Пятый выпустил в нырка один за другим целый заряд камешков.

Смеху тут было – сорок бочек арестантов!

Над пляжем проходила набережная, и гуляющие стали останавливаться, привлеченные великим шумством. Там, по набережной в Сочи, гуляют представители всех часовых и климатических поясов, и в силу различных исторически и психологически сложившихся темпераментов разные представители реагировали по-разному. Одни громко возмущались, другие молча возмущались, третьи соображали, что делать с нырком, если его побьешь, – жарить, что ли? Говорят, они не особо вкусные, мясо жесткое, рыбой пахнет. В воду выбросить – пусть выживает на природе. В природе есть циклы, он в циклах выживет отлично или погибнет. Можно юным натуралистам в школьный кружок отдать, потому что в зоопарк не возьмут: порода не редкая, массовая порода пернатых друзей.

– Ребята, давай на коду! А то еще попадем! – кричал, хохоча, один из лабухов, а сам все бросал и бросал, не мог остановиться.

– Попадем – зажарим! – хохотал другой.

– А кто жрать-то будет?

– Адька срубает! Ему всегда мало! – крикнул Серго.

– Ата, Серго, уже не потянешь, а?! – взвизгнул Адик. – Зубы уже не те, да?

Среди общего свиста, хохота и безобразия эти двое вдруг остановились и посмотрели друг на друга в упор.

– Поди на конюшню и скажи, чтоб дали тебе плетей, – процедил Серго свою любимую шутку, которая много лет уже восхищала всех ребят во всех составах, где он когда-либо работал.

Град гальки поднимал фонтанчики вокруг нырка, как будто его обстреливало звено истребителей. Нырок же покачивался невредимый и, очевидно, не понимал опасности. Иногда он нырял по-прежнему неглубоко и недалеко и возвращался к своим кругам. Вполне возможно, он полагал, что с ним играют, и, собственно говоря, не ошибался – с ним действительно играли.

Все это дело увидели в бильярдной, которая помещалась в бетонной нише здесь же на набережной. На всех трех столах прервали игру и стали следить за бомбардировкой. Петр Сигал, девятнадцатилетний студент, потрошитель этой бильярдной, с трудом оторвался от увлекательной игры, потому что партнер его Динмухамед Нуриевич отвлекся в сторону моря.