Между тем дружинники, два дзюдоиста, которым места почему-то не нашлось, циркулировали от дверей к перекладине стола и тихо предупреждали руководство свадьбы о возможности изъятия опасного незнакомца.

Вскоре вся свадьба была, что называется, в курсе, все теперь смотрели на Дурова, по рукам осторожно гулял «словесный портрет». Последней была просвещена романтическая Сильва. Она ахнула круглым ротиком и тут же подняла подбородок, показывая этим жестом, что если ее поняли, то поняли неверно, что незнакомец отнюдь не «герой ее романа». Тяжело проползло по скатертям старинное суеверие: дурная примета – фальшивомонетчик на свадьбе…

– Да я, друзья мои, вовсе не фальшивомонетчик, – сказал тогда громко Дуров. – Прошу вас, веселитесь спокойно!

Свадьба, иными словами, коллектив человек триста, молча смотрела на него. Дзюдоисты снова подходили. Один из них нес Дурову целиком зажаренного индюка, второй, приближаясь, делал успокаивающие жесты – дескать, ешь, не волнуйся, насыщайся без всякой паники. Быть может, инстинктивно оба охотника чувствовали, что насытившийся, отяжелевший Дуров станет для них легкой добычей. Смешно. Наивным ребятам было не понять, что Дуров в этот вечер был практически неуязвим. «Должно быть, они еще ни разу не сталкивались с людьми нашего жанра, – печально думал Дуров, глядя, как на глазах у всей почтеннейшей публики жареный индюк начинает прорастать удивительными цветами и превращаться в красивую, но несъедобную клумбу. – Они еще не сталкивались с нами. Они не знают, что если на нас „находит“, то долго не пропадает. Жалко ребят, но им не объяснишь, как тщетны их потуги… Печально другое, – продолжал думать артист старинного жанра, обводя глазами весь зал и напряженные лица людей, которым он испортил свадьбу. – Печально то, что с каждым новым моим трюком, с каждым очередным фонтанчиком жанра эти люди все меньше будут верить мне. Главным чудом было бы убедить их в том, что я честный человек, что я полностью, на все сто процентов не фальшивомонетчик, но до таких чудес я еще не дорос, да, может быть, и никто не дорос из нашего цеха. Дорастем ли когда-нибудь? Быть может, мы шли когда-то по верной тропе, когда лунные цветы „хаси“ дрожали на наших одеждах, но потом потеряли дорогу, рассеялись и пропали во мраке».

– Друзья мои, поверьте… я знаю, как это трудно, но попробуйте поверить, что я не фальшивомонетчик… – заплетающимся языком заговорил Дуров. – Взгляните на словесный портрет… Ведь я похож на него только числом парных и непарных органов… Я знаю, конечно, что бакенбарды не примета, но, поверьте, я никогда не носил таких больших и пушистых…