– Она блондинка, как Брижит Бардо, но глаза месопотамские, – гулко сказал леший.

– Так-так, – задумался Великий-Салазкин. – Интересный фЕномен. Выходит, альфа-то косит к синусоиде кью?

– Гениально, шеф! – весело сказал леший. – Именно к синусоиде кью, потому что дельта, обладающая свойством гармоничности в бесконечно удаленной точке, снова обращается к Прометею за формулой огня!

С этими словами с крыши на опилки спрыгнул юноша международного вида – в тирольской шляпе с фазаньим перышком, в кожаных шортах и в рубашонке, что копировала одну из тропических картин Поллака. Эдакий посланец доброй воли, прогрессивный гость международных юношеских фестивалей.

– Эрик! – закричали ученые. – Морковка! Ура, ребята, Морковка к нам свалился с Альдебарана!

Да, это был он, любимец мировой науки, анфантерибль Большой Энциклопедии, деятель мирового прогресса Эрнест Морковников.

– А я к вам, мальчики, прямо с Канарских, – бодро пояснил он, отдирая сосульки с волосяного покрова ноги и ничуть при этом не морщась, а даже улыбаясь.

Да что, да как? А вот с пересадкой в столице пилил до Зимоярска.

– А оттуда-то на метле, что ли, прилетел, Эрик?

– Где на попутке, где на метле, а где и пёхом.

– Киты, умрет сейчас Морковка!

Начинается паника – водка, шуба, женские руки… Спасем, отвоюем! Да он же весь покрыт льдом, киты!

– Плевать, плевать! – восклицал Морковников. – Покажите Железочку! Эх, В-С, как же это вы без меня заварили кашу?

– Да ведь вас не дождешься, мусью, – ворчливо, но любовно произнес Великий-Салазкин и даже фыркнул от смущения, потому что и все фыркнули. Получалось, что В-С вроде бы Голенищев-Кутузов, а Морковка вроде бы князь Багратион, эдакий любимый воин.

– Ну ладно, чего уж там, залезай, Морковка, в шубу, в валенки, понесем тебя на поклон Железочке.

Надо сказать, все немного волновались – а вдруг после женев да лозанн не покажется Железка молодому академику?

И впрямь, что же тут может особенно понравиться приезжему человеку, даже и неиностранцу? Ну корпуса недостроенные, ну ямы, ну краны… ну вот ворота еще эти идиотские…

На всякий случай подготовлена уже была оборонительная реплика:

– А кое-кому пол-кое-чего не показывают.

Да нет, не зря все-таки любили Эрнестулю в молодой науке. Свой он парень, в доску свой, несмотря на гений. Приподнявшись с трудом на плечах товарищей, Морковников прошептал сквозь клекот обмороженных бронхов: