― А если нет? ― спросила я, глотая комок в горле.

Летящий Ворон слегка загарцевал, я натянул поводья, оглядывая тени вокруг нас.

― Одно я знаю наверняка, Хавальд, ― убеждённо промолвил Варош. ― Если ты потерпишь неудачу, это не потому, что ты не старался. Твоя судьба ― совершить невозможное.

― И как? ― прошептала я.

Вместо него ответила Серафина:

― Как всегда, Хавальд. Делай то, что должен.

Что могло означать ― броситься на лезвие Искоренителя Душ. Был ли я способен на это? Я сомневался, но Наталия смогла. Я посмотрел на небо, где должны были жить боги. Брат Джон объяснил мне, что война богов начнётся в тот момент, когда невинная душа положит свою жизнь на острие Искоренителя Душ. Он подумал о чистой душе ребёнка, убитого мной, но он ошибся.

«Я иду к тебе чистой», ― сказала Наталия, когда умирала на Искоренителе Душ. Это была правда, и война богов уже давно началась.

Серафина вывела меня из задумчивости, указав вперед, где ехали Бликс и Гренски. Майор поднял руку, вглядываясь в темноту.

Впереди нас из темноты вырисовывались очертания портовых ворот.

А перед ними лежали останки меченосца, смытые сюда приливной волной; он пробил своим таранном два дома и частично преграждал нам путь.

Я коснулся Искоренителя Душ, но если здесь кто и поджидал нас, он был слишком далеко.

― Что случилось? ― спросил я майора Меча.

― Мне показалось, что я что-то слышал.

― Так и есть, ― сказала Зокора, вложив поводья в руку ошеломлённого майора и выскользнув из седла, как тень.

Майор Меча посмотрел на поводья в своей руке, затем раздался приглушённый крик, заставивший наших лошадей беспокойно гарцевать. Словно призрак, Зокора снова появилась из темноты.

― Что произошло? ― спросила Бликс, когда она забрила у него поводья.

― Ничего, ― ответила Зокора.

― А крик?