– Как?
– Тебя вефь я нашёл.
– А как? – уточнил Штыпсель, понимая, что этот вопрос – его единственная надежда на спасение.
Но отвечать на него Кувалда не стал, потому что Урбек велел помалкивать насчёт его роли в организации погони. Зато задумался над тем, что телефон Штыпселя был единственной ниточкой к двум центнерам денег, и сейчас он торчит на стоянке дальнобойщиков и умоляет его не вешать. А где остальные телефоны, то есть – деньги, никто не знает и как их теперь искать – непонятно. Такая вот перед великим фюрером встала загогулина.
– А как ты мне поможешь? – осторожно поинтересовался Кувалда.
– Ты мне сначала вот эти деньги отдай, – осмелел Штыпсель.
– Ну, ты борзый, – покачал головой одноглазый. – И не вешай тебя, и феньги отфай?
– Так ведь ты остальное заберёшь. – Уйбуй решил спасти хоть что-то. В смысле – для себя. В смысле: спасти и себя, и хоть что-то, раз уж Кувалда готов торговаться.
– Я тебя нашёл, и их тоже найфу.
– Однажды найдёшь, – подыграл великому фюреру Штыпсель. – А сколько они к этому времени пропить успеют? Наверняка больше, чем то, что у меня в пакете.
Кувалда посмотрел на Иголку, тот, поколебавшись, кивнул, показав, что пропьют, конечно же, больше; потом посмотрел на Контейнера, но тот остался флегматичным, хотя не знал, что это такое, после чего неохотно произнёс:
– Лафно, фоговорились. А теперь говори, как мы их найфём?
– Я знаю, какую они хату сняли, – заулыбался Штыпсель. – Я её сам выбрал. А поскольку они дураки каких мало, то они в неё и поедут. Вместе с деньгами, которые они украли… – Уйбуй умильно посмотрел на одноглазого: – Это ведь они украли, да? Их и надо вешать. А я – пострадавший, я их остановить хотел, а они меня побили.
– Ловко, – оценил великий фюрер. – Может, и правфа не нафо тебя вешать, а назначить на фолжность какую-нибуфь?
– Я не против, – приосанился Штыпсель.
– Сафись тогфа, короче, в машину и рассказывай, гфе твоих фураков искать.